Они стояли, обнявшись, на продуваемой всеми ветрами стене, открытые любому человеческому и божественному оружию, но больше ничего не боялись. Рядом друг с другом это чувство просто исчезало, уступая место чему-то светлому, большому, до боли желанному.

— Вот и ладненько! — все же вернул их на землю голос Энды, а раздавшийся следом вздох ужаса заставил замереть в ожидании. — Раз дети нас больше не слышат, поговорим по-серьезному! Отныне — и во веки веков, чего уж мелочиться, — любой, кто поднимет руку, а также меч, кнут и далее по списку, на драконьего детеныша, будет незамедлительно сам обращен в дракона!

Эйкке охнул, не смея поверить собственным ушам, а Касси кинулась ему на шею и жарко радостно поцеловала в щеку. Энда еще что-то говорил, но Эйкке его уже не слышал. Он смотрел в глаза совершенно счастливой Касси и впервые за два года чувствовал себя по-настоящему свободным.

Они победили!

Да не просто победили, а сделали это с фанфарами и без права на реванш!

Больше никакого рабства! Больше никаких тюрем! Больше никаких боев!

Больше никаких цепей, помоев, унижений и издевательств! Хотят люди или не хотят, а драконы стали равными им! И Эйкке стал равным Касси!

И эта мысль…

— Мои поздравления! — раздался где-то за Кассиной спиной веселый голос Ксандра, вынудивший их разомкнуть руки. Эйкке не удержался, кинул на Касси испытующий взгляд, чтобы понять, не расстроена ли она тем, что Ксандр увидел ее в его объятиях, но Касси, сияя, только быстро и благодарно обняла товарища, а потом вдруг закрыла лицо руками, опустилась на камни и отчаянно разрыдалась.

Совершенно ошарашенный, Эйкке обжег Ксандра неприязнью и встал перед Касси на колени. Ничего не понимая, осторожно коснулся ее плеч. Касси тут же привалилась к нему, пряча мокрое лицо на груди, и Эйкке, забив на всех Ксандров на свете, снова сомкнул объятия.

— Прости… Это просто от облегчения… — сквозь слезы пробормотала Касси. — Я уже почти и не надеялась… И вдруг… все так хорошо…

— Сомневалась, девочка? — громыхнул прямо над ухом бог Земной Сферы, и Касси, вздрогнув, уставилась в изумрудные глаза, не зная, чего теперь ждать. — В справедливости Создателей сомневалась?

Эйкке покрепче прижал ее к себе и вызывающе посмотрел на божественного дракона.

— Мы все сомневались! — заявил он. — Устали ждать!

У Энды стал неуловимо смущенный вид. Он почесал огромной лапой затылок и неловко усмехнулся. Эйкке смотрел на него во все глаза.

— Да, ждать пришлось долго, — наконец признал он и, протянув Касси лапу, помог ей подняться на ноги. Эйкке вскочил следом. — Старая история и некрасивая, конечно. Но рад, что даже вопреки веками взращиваемой взаимной ненависти между двумя племенами вы, ребята, все же сумели разглядеть друг друга и оценить по достоинству. И мне, признаться, очень хочется сделать для вас что-нибудь хорошее. Настроение сегодня, знаете ли, такое, душевное. Раздаю желания направо и налево.

— Это вы у дорра Теохариса так желание исполнили? — неожиданно скептически поинтересовался Ксандр. — Я в таком случае, пожалуй, воздержусь от собственных просьб.

Касси шикнула на него, призывая к уважению, а Энда вдруг хмыкнул и свысока посмотрел на все еще копошащегося на своем месте отвратительного булькающего ящера.

— Смеешься, парень, а между тем попал в яблочко, — сообщил он. — Уж больно желал ваш дорр Теохарис крылья свои вернуть. Вот и вернул. А уж если они ему не по вкусу пришлись, то тут ведь не моя вина. Какая душа — такие и крылья.

— Что значит «вернуть»? — ошалело спросил Эйкке, не желая верить в то, что подсказывал ему рассудок. — Получается, что дорр Теохарис раньше драконом был?

И своих же братьев?!.. — голос у него сорвался от силы осознания. В голове не укладывалась такая подлость. Они людей ненавидели, считая их виновниками всех своих несчастий, а теперь выходило, что это дракон зачинщиком был? Он зелье придумал, крыльев лишающее! Он драконышей рабами делал, не помнящими себя и не властными над собственным телом! Он их на пытки и гибель посылал, и получал удовольствие от их мучений, и наслаждался их агонией, и сегодня тоже пришел, чтобы увидеть дело рук своих…

Эйкке взялся за голову, ощущая себя так, словно через мгновение его должны были вывести на арену и потребовать убить Тидея. Мир рухнул, погребя под собой все то, во что Эйкке верил и на чем стоял. И только легкие прикосновения прохладных девичьих пальцев к его горящим щекам не позволили бухнуться прямо здесь без сил и начать рвать зубами проросшую сквозь каменные стены траву. Касси смотрела Эйкке в глаза и едва ощутимо гладила его по вискам, по скулам, по волосам, возвращая разум и уча заново дышать.

Наверное, слишком хорошо понимала, однажды столкнувшись с низостью близких людей.

Выходит, неправда? Не рухнул его мир, если в нем были Касси и Тидей, просто стал немного другим. Куда как шире и ярче предыдущего. Он больше не был сосредоточен вокруг драконов. В нем было место и людям. Хотя бы самым главным. Касси и…

— Тидей! — не узнавая в прозвучавшей суровости собственного голоса проговорил Эйкке. — Я хочу, чтобы и он, и его обидчики получили то, чего заслуживают.

Энда озадаченно поднял брови.

— Дори Ниобея и дорр Леонидис? — многозначительно уточнил он.

Пальцы Касси замерли на щеке Эйкке. Дурочка, неужели она думает, что он способен ей навредить?

— На ваше усмотрение, — нахально посоветовал он. — Проявите божественную справедливость. Чтобы никто не остался в накладе.

Энда усмехнулся.

— Забавно, — сказал он. — Божественная справедливость — она ведь милосердна. Два дня назад на корабль дорра Леонидиса напали пираты: забрали всю выручку и самого его взяли в плен; с тех пор он меня упорно о смерти своей молит. Я уж думал было, удовлетворить его просьбы, а теперь выходит, пощадить его должен. На погибель-то свою он никак не наработал.

— Пощадите! — бросилась Касси к нему. — Я не хочу, чтобы отец умирал! Если надо, я свое желание на его освобождение истрачу, только…

— Не нужно, — покачал головой Энда и улыбнулся. — С такой мелочью я как- нибудь и сам управлюсь. А у тебя, уверен, еще найдется повод его использовать.

Касси, тяжело дыша, склонила голову. Эйкке не решился прямо перед богом привлечь ее к себе. Все-таки никаких прав на подобные нежности он не имел. А под насмешливым взором Энды все эти условности вдруг снова стали иметь значении.

— Мне тоже можно желание приберечь? — поинтересовался Ксандр, очевидно почувствовав, что пора спасать положение. Эйкке смотрел только на Касси и только о ней думал. И весь остальной мир его больше не интересовал.

— Можно, — милостиво позволил Энда. — Я от слова своего никогда не отказываюсь. Как дозреешь, так и используешь. Только не тяни сильно. Чтобы потом не жалеть.

С этими словами он щелкнул пальцами, и на устоявшей части арены возник живой и невредимый Тидей с точно такой же целой, без единого повреждения, статуей дори Дафнии.