В первые дни еще было попроще.

В честь возвращения детей драконы устроили грандиозный праздник, и Эйкке, хоть и опоздал к началу, оказался на нем почетным гостем. Выбравшиеся из подвалов Арены ребята не поскупились на описание его подвигов, и каждый дракон счел своим долгом поблагодарить Эйкке лично, а предводитель — отец Вальде — и вовсе объявил героем, несмотря на все попытки Эйкке отговориться от подобной чести. Не чувствовал он себя героем, слишком хорошо понимая, кто действительно эту благодарность заслужил. Но человеческие имена за дружным драконьим столом были по-прежнему запрещены, а потому Эйкке не стал рисковать, рассказывая правду и выпрашивая в Кассин адрес шквал проклятий. Кому надо, знали о ней и так. А остальные в своем заблуждении ничего не теряли.

Вальде потом рассказал ему о судьбе бывшего дорра Теохариса. Энда приволок его с собой на Остров и разыграл целое представление с его участием. Оказалось, что много лет назад тот был перламутровым драконом по имени Ихме*. И так он однажды возгордился своими необыкновенными способностями, что решил воссоздать Огненный камень, дарующий богам силу и давным-давно уничтоженный драконами по собственной глупости. Призвал все затерянные в душах собратьев Искры, но не сумел противиться их власти. Захотел воспользоваться наполнившей грудь Божественной силой — и едва не сгорел заживо. Энда пожалел, остановил пожирающее Ихме пламя, но то уничтожило его истинную ипостась, оставив лишь человеком.

И Ихме ушел к людям.

Назвавшись Дивусом, принялся творить в человеческом мире всякие чудеса. Потом окреп, добился власти и решил использовать ее для отмщения тем драконам, что могли летать. Сильно он им завидовал и не мог смириться с тем, что сам, несмотря на весь свой ум и опыт, не сумел вернуть истинную ипостась. И решил лишать ее же и других драконов. Изобрел свое зелье, втерся в доверие к энитосу, придумал драконьи бои…

Дальше Вальде рассказывать не стал: Эйкке и сам все знал. Он же не уточнил у товарища, чем закончилось это представление: судя по отсутствию бывшего дорра Теохариса за общим столом, до праздника тот не дотянул. И Эйкке, наверное, должен был обрадоваться свершившемуся отмщению, но в душе была такая пустота, что никакое удовлетворение не могло ее заполнить. Эйкке был рад, что главный злодей и мучитель драконьих ребят понес свое наказание. Но эмоций на празднование победы просто не осталось.

Их все прибрала Касси.

Каждый новый день давался все тяжелее, словно приближая что-то неминуемое. Эйкке отмахивался от подобных придумок, но только сегодня наконец понял, что опять напрасно не послушал интуицию. Она напомнила ему о данном слове. И нынче пришла пора его выполнять.

Пусть тогда все было по-другому. Пусть тогда Эйкке считал, что никто, кроме него, не поможет Касси найти маму, он пообещал отвезти ее в Окинос и не имел права нарушить клятву. И сейчас это обещание жгло его не хуже того огня, которым все эти дни пытала не убиваемая ревность.

За что? Ведь ясно же, что дорини Кассандре он больше не нужен. Что у нее есть Ксандр, который охранит, поможет, выполнит любое ее желание. Наверняка они уже сегодня вместе отправились к дорини Дафнии, чтобы перед свадьбой получить и ее благословение. А Эйкке, явившись после предыдущего побега незваным гостем, только в очередной раз выставит себя болваном, да еще и огребет от собственного неугомонного сердца, вопреки всему надеющегося на какое-то чудо.

Какие чудеса, Энда все подери?! Они закончились там, на Арене! И Касси, раздав какие-то ей одной ведомые долги, предпочла Ксандра, крепко стоящего на ногах и способного дать будущей жене спокойствие и уверенность в завтрашнем дне! Конечно, Касси заслуживала именно такой жизни после всех тех неурядиц, что свалились на ее голову, и Эйкке не имел права осуждать ее за такой выбор!

Но объяснить это собственному сердцу было невозможно.

Как невозможно и заставить его обратить внимание хоть на одну из тех драконьих девчонок, что после оказанной Эйкке отцом Вальде чести вились вокруг него, будто пчелы над маковым полем. Каждой хотелось отхватить себе героя, и Эйкке, поначалу принявший это за благодать, посланную Создателями, чтобы позволить ему забыть о Касси, очень скоро понял, как заблуждался. Не о чем ему было говорить с соплеменницами, стремившимися побольше вызнать о его подвигах, которые Эйкке не хотел вспоминать. Все его подвиги сводились лишь к тому, чтобы прикрывать спиной Касси и Ксандра, и никак не годились для чужих ушей. Поэтому Эйкке лишь растерянно пожимал плечами на многочисленные вопросы и смотрел сквозь девчонок в сторону противоположного берега. Туда, где осталась самая удивительная и самая нужная девчонка на свете. Которой не нужны были его подвиги.

И не нужен он сам…

— Эйкке!.. — голос Элийны выдернул его из очередного витка рвущих душу воспоминаний. — Вот ты куда забрался! А я все ноги сбила искать.

Эйкке хмыкнул и немного расслабился, порадовавшись, что почти в центре самого дальнего острова, за выступом безымянной скалы его разыскала не особо ретивая поклонница, а всего лишь Элийна, опасаться интереса которой к себе уж точно не стоило.

— Тебе крылья, кажется, возвращены, чтобы ноги не сбивать, — тем не менее огрызнулся он: кажется, нормально говорить за последнюю неделю он разучился напрочь. Только и хотелось всем нахамить и хоть как-то выплеснуть собственное разочарование, о котором никто на этом острове даже не подозревал.

Кроме, пожалуй, Элийны.

— Или так к человеческой личине привыкла, что теперь броня давит?

Элийна покачала головой и присела рядом с Эйкке.

— Мне не давит, — спокойно заметила она. — А вот ты, кажется, только и ждешь момента, чтобы ее сбросить. От нас уходишь, чтобы не видели тебя таким и проблем не заподозрили. Но ведь проблемы есть, Эйкке? И ты, кажется, не особо знаешь, что с ними делать.

Он глянул на нее исподлобья. Он не скрывал перед ребятами в подвале своего отношения к Кассандре, почему-то твердо уверенный, что все понял правильно и ему не придется потом ловить на себе сочувствующие взгляды. Но вот ошибся. И если большинство бывших сокамерников великодушно сделало вид, что ничего не произошло, Элийна явно была не из их числа.

Зря Эйкке обрадовался.

— Не серьезней, чем две недели назад, — полуправду-полуложь сказал он. — Сдюжил тогда, выкарабкаюсь и сейчас. Только жалость, ради Ойры, оставь при себе! Уж в ней я точно не нуждаюсь!

— Жалость? — удивленно переспросила Элийна. — Я, быть может, чего-то не понимаю… Я думала, ты расстался с Касси, чтобы вернуться к драконам. А выходит, все совсем не так?

— Выходит, — Эйкке сжал кулаки, глупо подумав, что по своей воле он никогда не расстался бы с Кассандрой. Глубоко вдохнул, потом посмотрел на подругу. — Зачем тебе, Элийна? Своих забот не хватает?

— Затем, что я видела, как вы с Касси смотрели друг на друга! — с неожиданной резкостью произнесла она. — Такими чувствами не разбрасываются, Эйкке! Сам Энда явился на Арену, чтобы позволить вам их сохранить! А вы что делаете?