напрягся, пригнулся к рулю — сейчас начнется! Петухов облизнул обветренные губы, но ничего не произошло, мотоциклист, прибавив газу, исчез в темноте.

Чен взглянул на часы: в девяти километрах жандармский пост, там нужно свернуть с магистрали на узкое, выщербленное шоссе, потом на тракт.

— Далеко еще, Чен?

— Замерзла, Таня? Потерпи. Проедем жандармский пост, минуем небольшой городишко, свернем в деревню Линь Фу, проедем еще немножко и высадим ваших друзей. Дальше они пойдут сами.

Возле предупредительного знака Чен затормозил, приподнял брезент.

— Подъезжаем к жандармскому посту. Пожалуйста, не разговаривайте и ни в коем случае не выходите из машины, чего бы ни случилось.

Грузовик покатился дальше, скорость Чен не набирал, придерживаясь указанной в дорожном знаке. Справа возникло строение, напоминающее поставленные друг на друга сдвинутые игрушечные кубики, стеклянные стенки верхнего ярко светились. На крыльце толпились жандармы в стальных шлемах, кривоногий унтер-офицер что-то крикнул, стоявший на перекрестке регулировщик поднял жезл с красным кружком.

Подрулив к обочине, Чен выключил зажигание, поспешно вышел из машины, достал бумажник. Оттопырив лягушачью губу с чахлой растительностью, унтер дотошно просматривал документы, подозрительно косясь на шофера. Двое жандармов подошли к грузовику, увидев Таню, ухмыльнулись. Подталкивая друг друга локтями, они бесцеремонно разглядывали девушку, Таня отвернулась. Третий жандарм обогнул грузовик, поставил ногу на порожек, ухватился за задний борт, взял полу брезента, собираясь ее откинуть, но, услышав смех товарищей, застыл в неудобной позе, не подозревая, что жизнь его исчисляется секундами, — загляни японец в кузов, пистолетный выстрел в упор разнесет ему череп. Любопытство заставило пренебречь служебными обязанностями, выпустив брезент, жандарм присоединился к остальным, так и не узнав, что находился на волосок от смерти.

Унтер между тем закончил проверку, но документы водителю не возвратил. Угодливо кланяясь, Чен протянул припасенную заранее ассигнацию, унтер осветил ее фонариком, сунул в карман и царственным жестом протянул китайцу права, цыкнув на сгрудившихся у кабины жандармов. Низко поклонившись, бормоча слова благодарности, Чен сел за руль, унтер, небрежно козырнув, незаметно сделал знак малорослому, похожему на гнома жандарму.

— Все в порядке. Можете ехать.

Приклеив угодливую улыбку, славословя великодушие японца, Чен включил двигатель, не заметив, как гном на мгновение задержался у заднего колеса. Машина плавно тронулась с места, пассажиры в кузове облегченно вздохнули, но раздался громкий хлопок и грузовик накренился на бок.

— Баллон!

Водитель затормозил. Этого не хватало! Чен не удивился: японские жандармы и китайская дорожная полиция — мастера на подобные штуки. Любыми способами, любыми средствами задерживают проезжих шоферов, вымогают деньги. Теперь «зелененькой» не отделаешься, присосались пиявки!

Петухов сразу понял, что произошло.

— Вот так номер, чтоб ты помер, — колесо просадили! Угораздило на железку напороться.

— Действовать по обстановке, предупредил Данченко. — Спокойно!

— Ничего страшного. Чен поставит запаску. Пять минут — и вся любовь.

Запасного колеса не оказалось, достав из-под сиденья насос, Чен накачивал порванную камеру. Гогочущие жандармы направились к грузовику, но появился начальник поста в шинели с меховым воротником, с блестящей парадной саблей.

Унтер, вытянувшись в струнку, доложил о случившемся, умолчав о шутке, которую сыграл с шофером. Офицер надменно глядел поверх плоской унтерской фуражки, стекла роговых очков грозно поблескивали: жандармы тотчас стали серьезными, унтер, желая развлечь начальство, вкрадчиво сообщил, что в машине находится юная красотка европейка. Жиденькие бровки-гусенички офицера поползли вверх.

— Красавица управляет грузовиком? Что вы мелете, Синдо!

— Девушка всего лишь пассажирка, господин лейтенант. Машина принадлежит какому-то китайцу.

Изнывающий от скуки офицер смягчился:

— Проводите ее ко мне. А грязного змеееда допросите.

— Будет исполнено. Осмелюсь доложить, господин лейтенант, автомобиль задержали сами боги, — как нарочно, лопнула шина.

— Счастливое стечение обстоятельств, — снизошел до полуулыбки заинтригованный офицер.

Довольный унтер поспешил к грузовику.

— Самурай сюда правится, — доложил Говорухин.

Данченко приник к отверстию в пологе.

— Петухов, наблюдай в своем секторе, Станислав, предупредите Чена.

Не обращая внимания на возившегося с насосом шофера, унтер подошел к кабине, отворил дверцу.

— Господин начальник поста почтительно просит пожаловать к нему. Почтительно!

Предчувствуя недоброе, Таня съежилась; поняв, что ей недоступен смысл сказанного, унтер повторил то же самое Чену, китаец, запинаясь, перевел. Таня захлопнула дверцу.

— Нет, нет. Не пойду!

Теперь перевод не требовался, решительный вид девушки красноречиво свидетельствовал о ее реакции. Унтер расстегнул кобуру пистолета.

— Не вынуждайте меня применять силу, упрямая красотка. Переводи, немытая собака!

Чен выполнил приказ, Лещинский шепотом разъяснил требования японца пограничникам, Петухов, давно державший унтера на мушке, взглянул на старшину.

— Этого нельзя допустить, — шептал Лещинский. — Сделайте что-нибудь.

Данченко медлил, унтеру надоело ждать, рывком распахнув дверцу, он вытащил Таню из машины, взвыл и затряс прокушенной рукой. Оттолкнув японца, девушка юркнула в кабину; услышав вопль непосредственного начальства, жандармы бросились к машине, двое схватили Чена, остальные выволокли из кабины девушку. Таня отчаянно вырывалась. Лещинский и Петухов шагнули к заднему борту, намереваясь выпрыгнуть из кузова, Данченко преградил им путь: назад!

«Почему друзья медлят, почему не приходят на выручку», — думала Таня. Она не взывала о помощи, надеясь, что ее в конце концов отпустят, а спрятавшихся в машине не заметят. Обессилев, Таня прекратила сопротивление, и жандармы отпустили ее. Поправив сбившуюся шапочку, девушка застегнула пальто, подобрала оторванную пуговицу.

— Не смейте ко мне прикасаться! Я пожалуюсь на вас!

Чен перевел, японцы визгливо захохотали, кривоногий унтер приложил к козырьку вспухшие пальцы.

— Следуй за мной, бешеная кошка!

Таню повели в караульное помещение. Жандармы ввалились следом: интересно, справится господин лейтенант с непокорной девчонкой? Снаружи остался один регулировщик, он стоял на обочине дороги, поджидая приближающуюся пароконную повозку.

Откинув брезент, Данченко обрушился на Чена:

— Чего рот разинул? Качай!

— Вы понимаете, что сейчас произойдет?

— Догадываюсь. Твое дело работать, а наше… — Данченко вылез из кузова. — Ждите меня здесь.

— Я с тобой, Петр, — попросил Петухов.

— Один управлюсь, — неслышно ступая, старшина подошел сзади к регулировщику, раздался тяжелый удар, японец повалился, как сбитый обухом бык.

Забрав его винтовку, Данченко вернулся к машине, и вовремя: наверху послышались крики.

Все произошло мгновенно, жандармы, сгрудившиеся у лестницы, ведущей на второй этаж, не успев понять происходящего, оглушенные и безоружные, валялись на полу под дулами пистолетов. Лещинский бросился к лестнице, его опередил Петухов, взбежал по ступенькам. Увы, дверь заперта, предусмотрительный лейтенант на всякий случай обезопасил себя от любопытствующих подчиненных.

Петухов нажал плечом — не тут-то было. Ломать? Он замахнулся прикладом, но не ударил: офицер всполошится, откроет стрельбу, может ранить Таню.

— Застрял, Кинстинтин?

Петухов показал Говорухину кулак и деликатно постучал согнутым пальцем в дверь. Распаленный офицер не расслышал, а быть может, не захотел отвлекаться от столь волнующего занятия. Пограничник постучал громче, в ответ послышался рев.