– Тебе так только кажется. – Я шла напролом; японимала, что только такое распределение ролей может всерьез задеть Володьку,вызвать в нем злой интерес и желание сломать строптивую бабенку.

– Ты сколько в Москве? – спросил он. Я протянула руку илегко коснулась заросшего тумановского лица:

– Пятый день.

– Ретиво начинаешь.

– Иначе никак. Соблазнов много, а времени мало. Нужнокое-что успеть, прежде чем последовать примеру твоего друга старика Карапузова.

– Ну, в некоторых вещах ты преуспела. Значит, сегоднямне ничего не обломится? – деловито спросил Володька.

– Ничего.

– Но я могу надеяться?

– Это несерьезно. У тебя масса старлеток, готовых лечьс тобой за одни только габариты. Я – женщина усталая и серьезная. Я не люблюторчать в темном баре с бутылкой коллекционного шампанского, которое можноневзначай выпить с крутого перепоя. К тому же я прошла тот критический период,когда на жизнь можно зарабатывать лишь частями тела. Мне это неинтересно. Иимитировать пылкую любовь, как все твои продажные потаскушки, тоже неинтересно.

– А что же тебе интересно?

Вперед, Ева! Забрасывай свой крохотный невод, может, что иудастся поймать в мутной воде…

– Нестандартные люди, нестандартные ситуации, нестандартныеденьги, нестандартный секс…

– О последнем, пожалуйста, поподробнее…

– Не стоит.

– Ты меня интригуешь. Я не буду бросаться на тебя, нооставляю за собой право кое-что тебе предложить.

– Для “Мисс грудь” я, пожалуй старовата. И для шумныхвыездов в голландские стриптиз-клубы тоже.

По лицу Володьки пробежала тень. – При чем здесь это?

– Ни при чем?

– Что, дохлый мариец наплел? Так ты больше слушай этогопьянчугу. Он же неадекватен текущему моменту. И потом, все эти симпатичныегрешки в прошлом, уверяю тебя.

– Тогда с нетерпением жду, что еще ты вытащишь изрукава.

– Я управляю довольно солидным закрытым клубом, вкотором бывает некоторое количество людей, скажем так, влиятельных. Я не берувысшие политические сферы…

– Еще бы! – хмыкнула я.

– ..но шоу-бизнес, информационные холдинги, киношнаябогема – вполне, вполне. Попадаются даже одинокие сырьевые акулы – нефть, газ,лес. Те, кто не лишен фантазии. А ты – баба неглупая, это видно. Оченьнеглупая. Красавица к тому же – сочетание противоестественное. Но иногда дажехочется, чтобы ты почаще раскрывала рот, а не другое место. Здоровый цинизмтоже подойдет. Только без наглости. Ну, и чувство юмора подчистишь. И думаю –ты вполне можешь у нас прижиться. При хорошем раскладе даже стать визитнойкарточкой клуба. Только слушайся дядю Володю.

– Визитной карточкой? Тогда, если можно, – с кием вруках.

– Играешь? – несказанно удивился Володька.

– Есть такой грех, – набивала себе цену я, – одно плохо– в вашей испанской эстетике ничего не смыслю.

– Это необязательно.

– Маленький нюанс – сколько это будет стоить?

– На прокладки хватит, – сально улыбнулся Володька. – Идругие бытовые мелочи. О цене договоримся в следующий раз. Это официальноепредложение.

– Я подумаю.

– Она еще думает! Да вы с ума сошли, дамочка. Даже моизнакомые вгиковские бестии никогда не получали таких предложений. А они, скажутебе, девицы в порядке, и знаю я их уйму лет. А вот поди ж ты… Поймала меня, ая калач тертый и в вопросах женской привлекательности соображаю.

– Я в курсе.

– Ладно, если чашку кофе страждущему не нальют… –Прищурив глаз, Володька взглянул на меня.

– Не нальют.

– ..тогда оставляй координаты. Созвонимся.

Мы обменялись телефонами. Это был тот самый телефон, покоторому звонил Нимотси. Я благополучно покинула машину Туманова, которыйбольше не делал попыток сопровождать меня.

…Я заснула мертвецким сном, а проснувшись, провалялась вкровати до самого обеда. Судя по всему, жизнь обещает быть бурной. Набирайсясил, Ева. Кушай манго и авокадо, покупай крем от морщин и водоустойчивую тушь…

После двух начались звонки. Первым прорезался, казалось,никогда не спавший Туманов. Мы договорились встретиться в клубе вечером, онспециально заедет за мной, спасибо, очень любезно с твоей стороны… Затемнаступила очередь Серьги. Он мутно извинился за изгаженную ночь, попутнопожаловавшись на взрывной марийский темперамент. Я легко извинила его, мыпоболтали о клубных мелочах и о сорванном кинжале, который Серьга не помнил, илишь потом он спросил:

– Ну что, пообщалась?

По злобно-завистливому тону я поняла, что он имеет ИКУтолстого счастливчика Туманова.

– Был грех, – ответила я, – спасибо, что свел с такимэкстравагантным человеком.

– Запупырил? – напрямик спросил Серьга. Его видимаяасексуальность позволяла говорить в таком покровительственно-циничном тоне слюбой женщиной.

– До этого не дошло.

– Я чего звоню… – Серьга воспрял духом. – Может,попозируешь мне? Написать тебя хочу.

Я согласилась. В этом не было ничего подозрительного. Темболее что именно у Серьги как у завсегдатая клуба в самой непринужденнойобстановке я могла узнать кое-какие подробности не только о Туманове – он-токак раз интересовал меня меньше всего, – но и о Шуре Шинкареве, которого язнала под почтительным именем Александр Анатольевич. Я попросила Серьгуприехать ко мне, на проспект Мира, – и, похоже, он обрадовался.

Спустя два часа он появился, груженный, как мул, какими-тооблезлыми спортивными сумками. А еще через час я уже сидела наимпровизированном подиуме в окружении реквизита, привезенного Серьгой.Преобладала глина – кувшины с проломленными боками и сетью мелких трещин;ритуальные фигурки, смахивающие на детали жертвоприношения; совершеннопотрясающая кофейная мельница, пережившая не одно столетие. Уйма времени ушлана ткань, в которую оборачивал меня Серьга; фантастические расцветки, способныежаром, идущим изнутри, испепелить не одну человеческую душу. Наконец подходящийтон был выбран.

Серьга засунул в магнитофон кассету эквадорских инков –нежная флейта и гортанные выкрики разреженного воздуха Анд.

– По-моему, ты мне льстишь, – сказала я, когда Серьгауглубился в холст. – Я всегда подозревала, что экзотична, но не настолько же!

– Экзотика здесь ни при чем. Я экзотики во ВГИКенавидался – и тех, которые с пальм слезли, и тех, которые гашиш потягивали, чтотвою приму – индусов всяких да филиппинцев. И даже немок, которые ноги небреют, – парировал безнадежно гладкий, безволосый Серьга. – Просто мне ясно,что ты совершенно нездешний человек. У тебя лицо странное. Не отсюда, – Иззабытых Богом племен Амазонки, что ли?