Володька пророкотал что-то приличествующее случаю, его тушапроплыла мимо меня – очевидно, в душ; так оно и оказалось. Толстый Володька былчрезмерно потлив, и он знал этот свой недостаток: такого количества туалетнойводы, одеколонов, лосьонов, кремов я не видела никогда прежде.

Я успела уснуть, прежде чем Володька снова появился вкомнате. Он явно стеснялся своих габаритов, сразу же выключил ночник, какбезнадежная девственница, впервые оказавшаяся в постели любовника. Я скореепочувствовала, чем увидела его рядом с собой. Некоторое время мы лежали рядом,вытянувшись в струнку. Ощущая желеобразное тело Туманова, я с сожалениемподумала о поджаром, почти невесомом Власе. Потом Володька отпустил какую-тореплику, ужасно смешную, и вся неловкость прошла сама собой.

Он оказался на удивление хорошим любовником – зная, чтонеповоротлив и неманевренен, он сосредоточился на легких, почти невесомыхласках. Я и представить себе не могла, что пальцы и губы могут довести доисступления – что делать, опыта у меня было маловато, и потому я предоставилаВолодьке делать со мной все, что угодно. Да и сам он не давал мне проявитьинициативу, каким-то седьмым чувством определяя, что мне нужно в данныйконкретный момент. А мне нужно было именно то, что он делал, о чем я ивозвестила комнату в финале неустанных Володькиных трудов.

Оказывается, “запупырить” не всегда бывает принципиальным,сказала я сама себе и захохотала, нежно расцеловав Володьку. Теперь-то я вполнепонимала маленьких шлюшек, которые могут сохнуть по нему не только из-за денеги положения.

Володька тоже выглядел довольным.

– Ну что? – спросил он. – Не так страшен черт, как егомалютки?

– Пожалуй, – вполне искренне ответила я. – Пожалуй, ядаже могла бы тобой увлечься.

Мы еще побарахтались в постели, и Володька заснул мертвецкимсном. “Даже живот его не портит, – подумала я, – а борода и вовсе идет”.

Мы стали часто приезжать к нему после клуба – он все большеи больше входил во вкус: ему нравилась женщина как таковая; ему нравилосьласкать женское тело – это было гораздо более важным, чем самому получатьудовлетворение.

За несколько проведенных с ним ночей я изучила не только всеповадки Володьки, но и стала прекрасно ориентироваться в его квартире. Он ниразу не предложил мне остаться дольше, чем того требовали любовные игры, –никаких мелких обязательств, которые накладывает устойчивая связь. Обязательныйпересып, после которого наступает глубокий здоровый сон до полудня: иногда чутьраньше, иногда позже, в зависимости от дневных планов Туманова. Легкий завтракв постели – Володька всегда готовил его сам; обязательный саркастическийпоцелуй на прощание – до свидания, девочка, надеюсь увидеть тебя сегодня всвоей постели, постарайся не попасть под маршрутное такси…

Через неделю после начала наших отношений мне удалосьсделать дубликаты ключей, недалеко от Володькиного дома была мастерскаяметаллоремонта. Убедившись, что Володька спит, я выскользнула из квартиры,убила десять минут на треп со слесарем, вытачивающим ключи, и незамеченнойвернулась обратно.

Теперь можно было приступать непосредственно к операции.Накануне мы провели бурную ночь, и я знала, что у Володьки какие-то дела вобласти – его пригласили на отборочные туры районного конкурса красоты.

Самым трудным оказалось составить текст письма. Я убила нанего целый день, но так и не пришла к варианту, который удовлетворил бы меняполностью. Черновики получались то чересчур многословными, то сентиментальными,то женственными, то легкомысленными – так подрагивает крыльями бабочка, опустивхоботок в раскрытый зев цветка. Я извела себя предлогами и прилагательными,перепортила пачку стандартной офисной бумаги – в конечном итоге оно сталовыглядеть так:

"Ты в полном дерьме. Посмотри кассету в своемвидеомагнитофоне и убедись в этом. Это только часть документальных порносъемокв Греции, к которым ты приложил руку. Согласны забыть об этой истории, еслидоговоримся о цене за все материалы по Греции. Если не столкуемся – увидишь ихвсе целиком на одном из телеканалов с соответствующими комментариями. Органытоже в стороне не останутся, будь спокоен. Контрольный звонок с перечнемусловий – завтра с 22.00 до 22.15”.

Я не боялась, что меня можно вычислить: письмо было написаночеткими печатными буквами, не имеющими ничего общего с моим почерком, да и,пожалуй, им будет не до графологической экспертизы. Кроме того, круг знакомыхТуманова патологически широк, в его орбиту вовлекаются все новые и новые люди,я лишь одна из многих: только на моих глазах Володька познакомился с добрымдесятком нужных человечков самого разного калибра.

…Разместив текст на двух сторонах невинной открытки “С днемрождения” – лохматый щенок и утенок в матроске, – я сожгла все черновики ивыбросила в мусоропровод фломастеры, которыми писала, – никаких улик, никакихулик.

Для того чтобы сделать копию, мне пришлось прикупить самыйдешевый видеоплейер – не стоит возбуждать лишних подозрений ни у кого. На кускепленки в течение пяти минут умирала несчастная Юленька.

Я отправилась к Володьке, хорошо зная его сегодняшнеерасписание: отборочные туры районного конкурса, а потом – клуб, где у него быланазначена встреча с ведущим светской хроники московского дециметрового канала.

Никого не встретив в подъезде, я добрых пять минут звонила вдверь – на случай непредвиденных обстоятельств. Потом открыла ее и вошла.

Квартира в отсутствие Володьки выглядела еще болеенеухоженной, а женщины на плакатах – потерянными: им некому былодемонстрировать свои стриженые лобки. Вещи в отсутствие хозяина тихонькосходили с ума, собирались в самые невероятные группы, сидели на корточках утротуара, как праздные узбеки, пожевывали табак – в общем, делали что хотели.

Я вставила кассету в видеомагнитофон, поставив ее на начало,и положила письмо туда, где Володька сразу же найдет его – в огромныйхолодильник. По приезде он всегда трескает пиво, я очень хорошо усвоила эту егопривычку. Я поставила письмо и прижала ее упаковкой пива.

Я задержалась лишь на секунду – меня пронзила шальная мысль:еще можно все переиграть, дать отбой, забрать письмо, забрать кассету; спать сВолодькой, а в перспективе с кем-то другим, не таким толстым, но таким желасковым – кого я смогу полюбить; пить вино в клубе, внедриться в одну изчастных телекомпаний в качестве ведущей какого-нибудь развязного шоу. Выйтизамуж, поменять фамилию – никто и концов не найдет…

Но я тут же вспомнила вчерашний день, когда переписывалафинал съемки: ты не имеешь права, Юленька с перерезанным горлом уже не сможетза себя отомстить – значит, это должен сделать кто-то другой. А кто-то другой –это я.

…Я выбросила в мусорный бак возле своего дома дубликатыключей, а вечером уже была в клубе. Туманов еще не приезжал, хотя до встречи смодным телевизионным тусовщиком оставалось всего полчаса. Я напропалуюкокетничала с моим любимым официантом-тореро, позвали Ролик; клевала“бандерильяс”, к которым пристрастилась, и ждала Володьку.