оторвался и, тяжело дыша, посмотрел мне на грудь, эффектно приподнятую зеленым бюстгальтером-«балконет». Косточки – это кошмар, но в тот момент я как никогда радовалась тому, что его надела.

– Господи, – прошептал он, – сними. – Его кадык дернулся. – Пожалуйста!

– Будет сделано, – прошептала в ответ я, завела руки за спину и, расстегнув крючки, шевельнула плечами, так что бюстгальтер упал между нами.

Я была готова – нет слов, насколько.

И мне не послышалось: он глухо прохрипел «твою мать!», обняв меня за талию, чуть приподнял с колен и в то же мгновение схватил своими чувственными губами мой сосок.

Застонав, я выгнула спину, подталкивая грудь как можно глубже ему в рот. Он поласкал сосок и переключился на второй, который тоже пососал: дважды с силой, а затем – с нежностью. Боясь нарушить наш контакт, но тоже желая его видеть, я схватила свитер за низ и стянула с него через голову.

Он был именно таким, каким запомнился мне, когда я подглядывала из окна. Живот был плоским и мускулистым, кожа – тугой, грудь и живот до пупка были покрыты светлыми волосками. Мне хотелось лизнуть его там, но вместо этого я провела руками по его груди и плечам, стремясь ниже, обратно к нему на колени, чтобы снова сесть сверху. На его член.

Наши губы встретились в тот самый момент, когда я прижалась грудью к его груди и почувствовала, как соски, соприкоснувшись с его волосками, затвердели еще сильнее. Я ласкала его везде, и он ласкал меня везде. В какой-то момент мои руки потянулись к застежке его джинсов и молнии, а его скользнули мне под легинсы и трусики. Сжав мою ягодицу, он притянул меня еще теснее к своему эрегированному члену.

Я запустила руку ему в трусы и пощекотала волоски кончиками пальцев. Ощутила широкое твердое основание, покрывающую его очень гладкую кожу. Он что-то буркнул и хохотнул – резко и неожиданно.

– Там поосторожнее!

Я осыпала поцелуями его челюсть и подбородок и все-таки сжала пальцы.

Он вытащил руку из моих трусиков и коснулся моей груди.

– За что мне такое счастье? – простонал Роудс. – Почему ты так хороша?

Он нежно поцеловал меня в шею – так, что побежали мурашки.

– Я очень давно об этом думаю. – Я водила руками по его спине, покусывая подбородок и ощущая содрогание его бедер. – Ты даже не представляешь, сколько раз я думала о том, как ты ласкаешь мои соски.

Он застонал – громко и надрывно.

– И как движешься во мне глубоко-глубоко.

Он задыхался, а я обхватила бедрами его бедра.

– И как ты входишь, заполняя меня собой.

Он издал рык.

Большие руки обхватили меня за ягодицы, и уже в следующее мгновение он опустил меня на кровать. Резким движением сдернул с меня легинсы и швырнул за спину, а затем сунул руку мне в трусики и стянул и их тоже.

Я улыбнулась, выгнула спину и потянулась к его джинсам, когда он навис надо мной. И продолжала улыбаться, стягивая с него сначала джинсы, а затем, попутно лаская, – боксеры.

Он протяжно застонал от прикосновения, а когда я сцепила пальцы, стон стал еще протяжнее.

Не знаю, кто из нас был удивлен больше: он или я.

Потому что я посмотрела на то, что держала в руке. Тогда, раньше, я ощутила лишь основание. А теперь держала… все целиком.

Он хрипло хохотнул и, склонившись, поцеловал меня.

– Я тоже думал об этом каждую ночь.

Пришел мой черед сглотнуть, когда я рискнула взглянуть на толстый член, который держала в руке.

Он был идеален.

Я сжала пальцы – он опять застонал, его взгляд затуманился. Он снова поцеловал меня, а я снова сжала пальцы. Его бедра содрогнулись, точно он хотел, чтобы я сделала это еще раз.

И я сделала.

– Я хочу тебя ртом… пальцами… – Он обхватил губами мою грудь и стал не спеша и нежно ласкать сосок. – Тебе понравится…

Терпение никогда не было моей добродетелью.

Он сосал и лизал мою грудь, а я неторопливо массировала его твердый член, смахивала большим пальцем капли преякулята, появлявшиеся на красноватом кончике, который в какой-то момент мне захотелось взять в рот, и целовала в тех местах, до которых могла дотянуться. Его волосы. Его уши… Другой рукой я водила по его спине, а он продолжал посасывать мои соски. Наконец его рука скользнула к моей промежности, и кончики пальцев коснулись моих половых губ.

Слова сорвались у меня с языка прежде, чем я успела себя остановить:

– Мне невыносимо думать, что кто-то еще видел тебя таким. Что не я одна знаю, насколько он у тебя большой. И какой на ощупь. Это ужасно, да?

Звук, вырвавшийся из его горла, напоминал рык. Он тяжело дышал, пальцы, не останавливаясь, ласкали мои половые губы. Но голос был категоричен и серьезен, когда он сказал:

– Их больше нет и никогда не будет. Поняла? – Роудс отстранился и посмотрел на меня яростным взглядом. – И не ты одна испытываешь ревность.

– Она совершенно безосновательна, – заверила его я.

Пожалуй, это были именно те слова, которые стоило сказать, потому что мы снова вернулись к поцелуям. Я лизнула свою ладонь и снова принялась неторопливо его поддразнивать, а его пальцы наконец раздвинули мои губы и вошли внутрь. Я промокла, как только он начал меня целовать, и когда его длинный палец вышел и снова вошел во влагалище, двигаясь не спеша и размеренно, я застонала.

– Принимаю противозачаточные, – прошептала я и, считая, что ему нужно знать, добавила: – Я была у врача, со мной все в порядке.

– Я проверяюсь каждый год и уже давно этим не занимался… – прохрипел в ответ он.

– Хорошо. – Я куснула его за шею. – Тогда ты можешь войти в меня как можно глубже.

Роудс гортанно зарычал, вошел вторым пальцем и принялся ритмично делать «ножницы». Наконец он ввел третий палец – я заскулила от растяжения, от полноты, которые, как я краем сознания понимала, были необходимы для того, чего мы оба хотели.

Роудс шепнул мне на ухо, что будет со мной делать: что войдет в меня до упора, что мы идеально подходим друг другу и как он наполнит меня не только своим членом. Но больше всего мне понравились его слова о том, как сильно он хочет меня, как ему со мной хорошо, что я создана для него. Моя рука зарывалась в его серебристо-каштановые волосы, а его щетинистое лицо находилось у меня между ног – язык, лаская и извиваясь, был во мне, а губы действовали уверенно и властно. Роудс сказал, что я нравлюсь ему на вкус и ему не терпится насладиться им снова.

Наконец его бедра сомкнулись с моими. Я обвила его ногами и, обхватив рукой за корень, направила пенис туда, куда мы оба хотели. И он вошел в