и надменным взглядом — их я если и встречал раньше, то только в гильдиях свободных торговцев и авантюристов, а также контролирующих работников в банках. На улицах лесные эльфы не встречались, но в княжестве они, бывало, прогуливались группами по двое и трое. В городах больше нутонов и ратонов, но один из нескольких сотен жителей уж точно был с ушами длиною в ладонь.

Почерпнутое из книги про Яхоновское княжество и факт такого количества фуаларал на улицах городов — это всё подсказывает, что мелким государством князь владеет если не номинально, то частично. Это же подсказывали и дороги, отходившие от столицы и от северной и южной группы городов. Не используемые, и не указанные ни на одной карте, они тянулись на восток, к едва заметной на горизонте верхушке огромного дерева. Оно просматривалось чуть лучше, если забраться на высокий холм.

С толщиной ствола в километр и такой же высотой, с раскинувшейся кроной на огромные три километра дерево. Но если на северном материке крона блестела мягким изумрудным цветом, то здешняя выделялась на фоне голубого неба цветом замшелого мха, в лучшем случае. А в некоторых местах листва опала, выставляя искривлённые ветви едкого и неестественного зелёно-красного оттенка.

Я посмотрел на это всё, крепко выругался на своё скверное будущее, сплюнул, поёрзал в седле и аккуратно побил лошадь ботинками о бока. Та фыркнула и медленно припустила с холма, к ожидавшим внизу двум всадникам с навьюченными лошадьми.

Мы три дня назад прибыли в столицу княжества, успев к последней десятине первого летнего месяца. Ради этого пришлось несколько изменить планы и путешествовать своими силами, практически не вступая в караваны — зато теперь я не переживал о нехватке времени. Я всё успевал.

Позавчера весь день мы закупались провиантом к выезду, благо люди Ганзы уже держали для нас лошадей подготовленными. Вчера выехали всем составом из столицы княжества в один из южных городов, но по пути я с Асиликом и начальником охраны отделились на запад. Переночевали. И с утра продолжили.

— Приедем скоро. Чего недовольный? — сквозь волчий оскал спросил нутон.

— Я второй раз сижу в седле, и оба раза вынужденные, — я опять поёрзал, пытаясь унять боль в заднице и бёдрах. — И давай без «привыкать». Ксат без каравана из города не сунется.

— Может, и нет, а ты… Ну, хер с тобой. Скоро прибудем, — нутон показал вперёд, где в нескольких километрах земля чуть поднималась. — За этим склоном и будет.

— Вы уверены, Ликус, что вам еда не нужна с собой? — взволнованно спросил Асилик.

— Помешает. Я найду живность для охоты. Лучше сразу возвращайтесь и готовьтесь к выезду.

— Вы не волнуйтесь, всё подготовим… Только, простите, вы точно уверены за цифру? — я в ответ лишь кивнул. — Не переживайте, в городе меня ждёт супруга. Она всё подготовит к нашему возвращению.

— И жена тоже на лигу работает?

— Я много задолжал. Долг и на семью повесили. Ну, могли не вешать, но… — Асилик протёр глаза и глубоко вздохнул. — Любимка моя не бросила, хотя должна была. По всем правдам должна была послать, но не бросила. Это ж мы в доме её семьи жили, послала бы и, всё, на улице бы жил. Но сжалилась, оправдала. Тоже стала на лигу работать, чтобы долг быстрее уплатить.

— Поэтому и говорят же, фласкую специя курят только богачи, — процедил начальник. — Привыкнешь, а денег не найдёшь.

— Который раз слышу о ней. Наркотик? — спросил я.

— Присыпка к табаку, — грустно ответил Асилик. — Вместе забиваются в трубку. Несколько раз покуришь и… И без флаской специи уже курить не будешь.

— Но за всё время я не видел тебя с трубкой.

— Так я бросил. Любимка поставила ж тогда условие. Или бросаю, или на улицу. Она без меня протянула бы, часть дома сдавала бы, да работала. Детей бы обеспечила.

Дальше мы ехали молча, поглядывая по сторонам да прикидывая, пойдёт ли ночью дождь. Последнего никому не хотелось.

Через час мы медленно поднялись по склону. Ехавшие со мной нутон и ратон угрюмо покачали головами и, игнорируя религиозную вражду, перебрали имена Тонов, отправляя им молитвы с просьбой избавить мир от пагубного влияния. У меня сдавило сердце с тоски, и глаза увлажнились, но я проморгался и ничем себя не выдал.

В нескольких километрах от нас начиналась скверное место. Огромный лес с искривлёнными деревьями, с голыми угловатыми ветвями или полностью оплетённые рыжеватой паутиной, он простирался до горизонта на юг и на запад. До леса было не меньше пяти километров, но даже с такого расстояния отчётливо виднелись дугообразные широкие корни, высившиеся над кронами деревьев. А вдалеке проступали очертания горных склонов и белой шапки каменного гиганта Хавргартора.

— Великий Канталейский лес скверны, — задумчиво процедил начальник охраны, и с толикой страха во взгляде посмотрел на меня. — Сюда ни один разумный не попрётся. Что за херня в твоей голове творится?

— Я бы сам хотел это знать, — ответил я. — Где ручей, о котором ты говорил?

Нутон показал на запад, где земля как бы постепенно срывалась, её уровень опускался, чтобы через десятки километров ухнуть в огромное Поле Слёз. Разница в уровнях между двумя земными плитами показалась около северных городов княжества, оно ими стоит в начале перехода уровней. А если прочертить многокилометровую линию от нас до провала, то в её конце разница там уже в метров триста.

— Вон в том овраге, — сказал начальник, показав на небольшой овражек в пяти километрах, а потом переведя на лесок рядом с ним. — Если бы я где и вставал лагерем, то в нём. А там, — нутон махнул рукой на запад, — дней пять идти до хребтов и Мёртвой Долины.

— Это перед которой каньон? — спросил я, на что нутон глубоко закивал. — Почему Мёртвая Долина? Впервые это название слышу.

— Да я сам не знаю. Только слышал, что за каньоном лет триста назад поселения были. Кто-то из твоих их вырезал, — нутон пальцем показал в небо. — Но я в это не верю. Кто вообще будет жить в этой глухомани?

Мы отправились к опушке леса, стоящего после оврага. От преддверья скверны нас отделяла тройка километров, никто не боялся быть обнаруженным порождениями. Около опушки мы сделали небольшой привал, где я набрал