было всегда, с самого начала времён. Но важно помнить, что кровь должна проливаться ради чего-то большего, чем просто власть и слава. Ради порядка, ради закона, ради будущего, в котором людям будет жить лучше, чем сейчас.

Он помолчал, затем добавил:

— Я видел, как рождались и умирали империи. И знаешь, в чём разница между теми, что просуществовали десятилетия, и теми, что пережили столетия? Первые строились на страхе и насилии. Вторые — на уважении и справедливости. Запомни это, когда будешь утверждать свою власть.

Рюрик кивнул, принимая эту мудрость, пронесённую через тысячелетия.

— Я постараюсь быть достойным твоих уроков, — сказал он. — И построить государство, которое переживёт нас всех.

— Ты уже начал это делать, — ответил Виктор с редкой теплотой в голосе. — И я горжусь тобой.

Они вышли из зала вместе, готовые к новой битве, к новому шагу на долгом пути создания государства, которому суждено было стать основой великой державы, раскинувшейся от Балтики до далёких восточных земель.

А высоко над крепостью, в просветах между тучами, показались первые звёзды — безмолвные свидетели рождения новой эпохи.

***

### ХЕЛЬГА

Ночь опустилась на Ладогу, укрывая крепость и окрестности густой тёмной пеленой. Облака по-прежнему скрывали луну и звёзды, делая тьму почти осязаемой. Идеальная ночь для внезапной атаки.

Хельга стояла у восточной стены, наблюдая, как отряды Рюрика и Вадима готовятся к вылазке. Воины проверяли оружие, переговаривались вполголоса, некоторые молились своим богам или прощались с близкими, понимая, что не все вернутся с этой ночной битвы.

— Не стоит тебе здесь быть, — сказал подошедший Синеус. — Если что-то пойдёт не так, и свеи прорвутся к крепости...

— Я останусь, — твёрдо ответила она. — В лазарете всё готово для раненых, и я хочу быть здесь, когда они вернутся.

Синеус внимательно посмотрел на неё и медленно кивнул, внезапно понимая истинную причину её беспокойства:

— Он вернётся, — сказал он тихо. — Мой брат не из тех, кого легко убить.

Хельга отвернулась, пытаясь скрыть эмоции:

— Многие люди думали так о себе, прежде чем встретили смерть на поле боя.

— Но не многие имели рядом такого учителя, как Виктор, — возразил Синеус. — Иногда... иногда мне кажется, что он даёт Рюрику нечто большее, чем просто знания и умения.

Хельга бросила на него быстрый взгляд. Знает ли Синеус истинную природу Виктора? Догадывается ли о его бессмертии? Она сама лишь недавно убедилась в этом, заметив, как быстро заживают его раны, как не стареет его лицо на протяжении лет.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

Синеус пожал плечами:

— Не знаю... Что-то в нём есть такое... нечеловеческое. В хорошем смысле. Словно он видит и знает больше, чем любой из живущих.

— Возможно, так и есть, — тихо ответила Хельга. — Он много путешествовал, многое видел.

Их разговор прервал сигнальный рог — один длинный низкий звук, означающий готовность к выступлению. Отряды начали выстраиваться у ворот. Впереди — воины Вадима, свежие и хорошо вооружённые, за ними — отборные дружинники Рюрика, уставшие, но полные решимости. Ночной ветер колыхал их плащи и знамёна, свёрнутые, чтобы не шуметь на ветру.

Хельга искала глазами Рюрика и наконец увидела его — в первом ряду своих воинов, рядом с Виктором. Даже в неверном свете факелов она могла различить его уверенную посадку, широкие плечи, гордо поднятую голову. Князь, родившийся быть вождём.

Внезапно, словно почувствовав её взгляд, Рюрик повернулся и посмотрел в её сторону. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть выражение его лица, но она знала, что он видит её. В этот момент Хельга хотела сказать так много — о своих страхах, о своей надежде, о чувствах, которые только начинала осознавать. Но могла лишь молча поднять руку в приветствии.