Рюрик ответил тем же жестом, а затем повернулся к своим воинам, что-то коротко сказав им. Ворота крепости медленно и бесшумно открылись, и отряды один за другим начали выходить в ночную темноту.

— Теперь остаётся только ждать, — сказал Синеус, глядя им вслед. — И молиться своим богам, если ты в них веришь.

— Я верю в людей, — ответила Хельга. — В таких, как твой брат. В таких, как Виктор.

Синеус улыбнулся:

— Знаешь, я начинаю понимать, почему Рюрик так ценит тебя. Ты смотришь на мир иначе, чем большинство. В этом есть... свежесть.

Отряды тем временем скрылись в темноте, растворившись в ночи. На несколько мгновений воцарилась полная тишина, а затем издалека донёсся первый звук боя — крик, лязг оружия, топот множества ног.

— Началось, — выдохнул Синеус, вглядываясь в темноту.

Хельга сжала руки так сильно, что ногти впились в ладони. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что план Рюрика и Виктора сработает, что внезапность атаки решит исход боя, что воины вернутся с победой.

Время тянулось мучительно медленно. Звуки боя то приближались, то удалялись, иногда стихая до шёпота, иногда разрастаясь до оглушительного грохота. Трудно было понять, что происходит там, в темноте, кто побеждает, кто отступает.

— Нужно готовить резерв, — решил Синеус после особенно громкого всплеска звуков битвы. — Если они отступают, мы должны быть готовы прикрыть их.

Он отдал необходимые распоряжения, и вскоре у ворот крепости собрался отряд запасных воинов — не самых свежих, не самых сильных, но готовых защищать свой дом до последней капли крови.

Внезапно со стороны боя полыхнуло яркое пламя, осветив на мгновение очертания лагеря свеев. Затем ещё одна вспышка, ещё... Горели шатры и корабли, вытащенные на берег.

— Они подожгли лагерь! — воскликнул один из стражников. — Это или полная победа, или...

Он не закончил, но все поняли невысказанное: или отчаянная попытка нанести последний удар перед поражением.

Ещё час тревожного ожидания, и вдруг со стороны боя послышался знакомый сигнальный рог — три коротких звука и один длинный. Сигнал победы.

— Они возвращаются! — крикнул стражник с ближайшей башни. — Вижу их факелы! Они ведут пленных!

По крепости прокатился радостный гул. Люди выходили из домов, из укрытий, чтобы встретить победителей. Хельга почувствовала, как напряжение, сковывавшее её всё это время, медленно отпускает, сменяясь облегчением.

Вскоре показались первые воины — уставшие, многие раненые, но с гордо поднятыми головами. За ними шли другие, ведя за собой пленных свеев — не так много, человек тридцать-сорок, но судя по их богатому вооружению и доспехам, это были военачальники и знатные воины.

Хельга искала глазами Рюрика и, наконец, увидела его — во главе возвращающегося отряда, рядом с Вадимом и Виктором. Его доспех был забрызган кровью, плащ разорван, но походка оставалась твёрдой, а глаза горели огнём победы.

Увидев её, стоящую у ворот, он слегка улыбнулся — едва заметно, уголками губ, но эта улыбка сказала ей больше любых слов.

Когда последний воин вошёл в крепость, и ворота закрылись за ним, Рюрик поднял руку, призывая к тишине:

— Сегодня мы не просто победили в бою, — громко сказал он, чтобы все могли слышать. — Сегодня мы утвердили нашу власть над этой землёй. Свеи разбиты, их лагерь сожжён, уцелевшие бежали, бросив оружие и доспехи. Они не вернутся — ни в этом году, ни в следующем.

Радостный крик был ему ответом. Воины поднимали оружие, женщины бросали в воздух цветы и ветки можжевельника, дети прыгали от восторга.

— Мы понесли потери, — продолжил Рюрик, и толпа притихла. — Двадцать три воина не вернутся к своим семьям. Мы похороним их с почестями, и их имена будут помнить, пока стоит Ладога. Ещё пятьдесят ранены, но лекари говорят, что большинство выживет.