– Я так рада, что ты пришел. У тебя сегодня тоже навернякабыл жуткий день.

– Были дни поспокойнее, но этот уже закончен. И ты тожедолжна с этим смириться. Поспи. Завтра у тебя много дел. Хочешь, я дам тебетаблетку?

– Нет, знаешь, руки немного лучше. Алан… – она замолчала, нобеспокойно заерзала под одеялом.

– Что?

– Ничего. Это неважно. Я думаю теперь, когда ты здесь, смогузаснуть.

Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, милая.

Она повернулась к нему спиной, натянула одеяло и затихла. Оннеожиданно вспомнил о том, как она его обнимала – сцепила руки замком на шее.Если она смогла так двигать пальцами, значит, действительно чувствует себягораздо лучше. Это самое замечательное событие за сегодняшний день, лучшее извсех, с тех пор, как Клат позвонил во время футбольного матча.

Если бы только это улучшение надолго. У Полли была несколькосдвинута носовая перегородка и поэтому во сне она слегка посапывала – звук,который Алан находил очень милым… Как приятно лежать рядом с человеком, которыйиздает такие звуки, живые звуки, и иногда даже стаскивает с тебя одеяло. Онулыбнулся в темноте.

Но тут же мысленно вернулся к убийству, и улыбка на губахзавяла.

Я думаю, она оставит меня в покое. Я ее не слышу не вижу,значит, все-таки до нее дошло. Я ее не слышу, не вижу. Думаю, до нее, наконец,дошло.

Случай, вроде этого, не стоит расшифровывать. Даже очкарикСит Томас тебе сразу рассказал, как все случилось, с одного взгляда на местопроисшествия. Вместо дуэльных пистолетов – кухонные принадлежности, норезультат тот же – два трупа в морге больницы Кеннебек Вэлли, выпотрошенныепосле вскрытия. Вопрос остается один – почему так случилось? Были и ещенесколько вопросов, которые мучили Алана, но настолько незначительные, чтоскорее всего отпадут сами собой еще до того, как тела Нетти и Вильмы предадутземле.

Но вопросы оставались, и некоторые из них (думаю до нее всеже дошло) имели свои обозначения.

Алан всегда представлял себе уголовное преступление в видесада, обнесенного высокой каменной оградой. Надо попасть внутрь и Для этогонайти ворота, или хотя бы калитку. Иногда их было несколько, но уж одну, он посвоему опыту знал, найти всегда возможно. Она должна быть, иначе как, в первуюочередь, войти, чтобы хотя бы семена бросить в землю. Она может быть широкой, суказательной стрелкой, или даже с неоновой вывеской ВХОД, сияющей над ней, а,может быть, совсем маленькой и настолько заросшей плющом, что не видной глазу,но она всегда была, и если ты будешь искать упорно и не побоишься оцарапатьруки, раздирая плющ, – найдешь обязательно.

Иногда калитка открывалась сразу, под напором вещественныхдоказательств, прямо на месте преступления. Иногда помогали свидетели.

Бывало, поиски увенчивались успехом благодаря догадке врезультате тщательных логических построений. Выводы, к которым он пришел в этомконкретном случае, подсказывали: первое – Вильма долго и упорно занималасьшантажом и травлей; второе – она выбрала для своей грязной цели неподходящуюжертву; третье – Нетти снова слетела с катушек, как тогда, в случае со своиммужем. Но… Я ее не слышу, не вижу.

Если Нетти и в самом деле произнесла такую фразу – что этоменяет?

Какие дополнительные выводы можно из этого сделать? Алан незнал.

Он лежал с открытыми глазами в темной спальне Полли иприкидывал так и сяк, задаваясь вопросом: сможет ли он в конце концов отыскатьзлополучную калитку?

Может быть, Полли не так расслышала то, что сказала Нетти?

Технически это возможно, но Алану почему-то не верилось.Поведение Нетти, во всяком случае до некоторой степени, подтверждало то, что отнее услышала Полли. Нетти не пришла на работу в пятницу – сказалась больной.

Может быть, так оно и было, а, может быть, она бояласьВильмы. Это имело смысл. От Пита Ержика известно, что, обнаружив испорченныепростыни, Вильма звонила Нетти, по меньшей мере один раз. И звонила с угрозой.Она могла звонить и позже, на следующий день, о чем Питу неизвестно. Но Нетти ввоскресенье утром явилась к Вильме с подарком. Поступила бы она так, если быВильма перестала действовать ей на нервы? Алан думал, что едва ли.

Затем наступал черед размышлений о камнях. На каждойзаписке, в которую были обернуты камни, сообщалось одно и то же: Я ГОВОРИЛА –ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ. ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Предупреждение обычноподразумевает, что у предупреждаемого есть еще время подумать и повести себяиначе, но ни у Вильмы ни у Нетти времени в запасе не оказалось. Они встретилисьна углу двух улиц через два часа после того, как камни залетели в дом.

Алан подумал, что можно в этом пункте покопаться, есливообще нужно.

Обнаружив, мертвую собаку, Нетти, скорее всего, была в шоке.В том же состоянии оказалась и Вильма, вернувшись домой. Для того, чтобы изискры возгорелось пламя, достаточно было одного телефонного звонка. Одна изженщин сняла телефонную трубку… и произошел взрыв.

Алан повернулся на бок, затосковав по старым временам, когдаразрешалось фиксировать все телефонные звонки местного значения. Если бы у негобыло документальное подтверждение, что Вильма и Нетти разговаривали по телефонудо того как все произошло, он чувствовал бы себя теперь гораздо спокойнее.Предположим, такой звонок состоялся, что тогда?

Вот как это должно было случиться, думал Алан. Неттивозвращается от Полли и находит свою собаку мертвой в коридоре на полу. Оначитает записку, наколотую на штопор. Затем сама пишет четырнадцать илишестнадцать записок известного содержания и кладет их в карман пальто. Прихватываеттакже горсть круглых резинок из кухонного ящика. Добравшись до дома Вильмы, онапроходит на задний двор, подбирает четырнадцать – шестнадцать камней и, обернувих записками, скрепляет резинками. Она должна была все это проделать прежде,чем швырять камни. Если бы она, бросив пару камней, снова начинала всюпроцедуру со следующей порцией, потребовалось бы гораздо больше времени.Совершив все это, она отправилась обратно домой, чтобы поплакать над теломубитой собаки.

Алан чувствовал, что все было не так. Эта версия казаласьглупой и неправдоподобной. Она предполагала такую цепь событий и действий,которые были изначально чужды душевному складу и природе Нетти Кобб. Убийствомужа явилось следствием длительных страданий от оскорблений, но убийство само посебе было поступком импульсивным, совершенным женщиной не в здравом уме.

Если верить записям, сделанным в ходе следствия ДжорджемБэннерманом, Нетти не писала Элбиону Кобби никаких предупредительных записок.