Боже, если бы я не откатился в тот овраг… Я все слышал. Слышал, как их убивают!

– Ты оказался умнее их, – сказала Тишина. – Ты все равно не мог их спасти, Рэд.

– Тварь! Ты убила их.

– Они сами себя убили, – прошептала женщина. – Вы пришли в мой Лес, забрали то, что принадлежит мне. Жизнь твоих людей против жизни моих детей, Рэд.

– Если хочешь, чтобы твоя дочь выжила, не двигайся. Девчонка, подбери нож.

Всхлипывая, Вильям-Энн опустилась на колени. Рэд повторил ее движение, оставаясь сзади и не сводя глаз с Тишины. Он крепко держал нож у горла девочки. Дрожащими руками Вильям-Энн подняла с земли кинжал.

Рэд тут же его отобрал. Теперь в одной руке он держал серебряный кинжал, а в другой – нож из обычной стали.

– Теперь слушай. Девчонка потащит труп, а ты будешь ждать здесь. И не смей двигаться с места.

– Хорошо, – ответила Тишина, прикидывая, что можно сделать.

Сейчас напасть не получится, он слишком осторожен. Придется следовать за ним через Лес, параллельно дороге, и выжидать мгновение, когда он ослабит бдительность. Тогда она воспользуется шансом.

Рэд сплюнул в сторону, но вдруг в темноте ночи просвистел обмотанный тряпкой арбалетный болт. Он ударил в плечо Рэда, отчего тот вздрогнул. Лезвие ножа задело шею Вильям-Энн, появилась капелька крови. Глаза девочки округлились от ужаса, хотя порез казался сущей царапиной. Она боялась не пореза.

Пролилась кровь.

Рэд, задыхаясь и прижимая руку к плечу, повалился назад. На ноже блестели капельки крови. Тени в Лесу вокруг них почернели. Зеленые глаза вспыхнули, а затем побагровели.

Красные глаза в ночи. Кровь в воздухе.

– Проклятье! – закричал Рэд. – О Боже.

Вокруг него закружился рой красных глаз. Тени не мешкали, не задумывались. Они направлялись прямиком к тому, кто пролил кровь.

Когда тени напали, Тишина бросилась к Вильям-Энн. Рэд схватил девочку в охапку и швырнул, пытаясь остановить тень. Развернувшись, он побежал в другую сторону.

Вильям-Энн пролетела сквозь тень, ее лицо увяло, кожа на подбородке и вокруг глаз натянулась. Она споткнулась и упала матери на руки.

Тишину охватила внезапная, непреодолимая паника.

– Нет! Дитя, нет! Не надо…

Вильям-Энн дернулась, издав сдавленный стон. Губы оттянулись назад, обнажив зубы, кожа натянулась, а веки усохли, отчего глаза выкатились.

Серебро. Нужно серебро. Ее можно спасти. Тишина вскинула голову, прижимая к себе дочь. Рэд мчался вниз по дороге, размахивая вокруг себя серебряным кинжалом, рассыпая свет и искры. Его окружали тени. Сотни теней, словно вороны, слетавшиеся на насест.

Туда нельзя. Тени скоро покончат с ним и будут искать плоть – любую плоть. На шее Вильям-Энн еще виднелась кровь. Они придут за ней. Девочка и без того быстро увядала.

Чтобы спасти ее, одного кинжала не хватит. Нужна серебряная пыль, причем лучше влить ее внутрь. Тишина отчаянно рылась в кармане, но наскребла только щепотку серебра.

Слишком мало. Она знала, что этого слишком мало. Но уроки бабушки заставили ее успокоиться, и в голове сразу прояснилось.

Пристанище совсем близко. Там есть серебро.

– М… Матушка…

Она подхватила Вильям-Энн на руки. Девочка казалась слишком легкой, ее плоть иссыхала.

Тишина развернулась и изо всех сил побежала через мост.

Руки, уставшие от таскания трупа, горели от боли. Труп… его нельзя потерять!

Но сейчас не время думать о нем. Как только с Рэдом будет покончено, тени доберутся до трупа. Плоть еще достаточно теплая. Вознаграждения не будет. Нужно спасти дочь.

Тишина бежала, обдуваемая ветром, и слезы холодили лицо. На руках дрожала и тряслась в предсмертных судорогах Вильям-Энн. Если она умрет сейчас, то станет тенью.

– Я не потеряю тебя! – крикнула в ночь Тишина. – Прошу. Я не потеряю тебя…

Позади Рэд издал протяжный, жалобный крик агонии, оборвавшийся в тот миг, когда тени настигли его. Тени рядом с Тишиной останавливались, их глаза наливались красным.

Кровь в воздухе. Багровые глаза.

– Ненавижу тебя, – на бегу шептала Тишина в воздух.

Каждый шаг становился мукой. Она постарела.

– Я тебя ненавижу! Что ты со мной делаешь. Со всеми нами.

Она не знала, к кому обращалась – к бабушке или Запредельному Богу. Они часто сливались у нее в голове. Понимала ли она это раньше?

Ветви хлестали по лицу, пока она продиралась вперед. Что это за свет впереди?

Пристанище?

Перед ней открылись сотни багровых глаз. Тишина споткнулась и упала. Вильям-Энн на руках напоминала тяжелую охапку веток. Девочка дрожала, глаза закатились.

Тишина сжала щепотку серебряной пыли, которую ранее наскребла в кармане. Как же хотелось высыпать ее на Вильям-Энн, чтобы хоть немного облегчить боль, но она точно знала – это бессмысленно. Плача, она опустила голову, затем рассыпала пыль маленьким кругом вокруг них. А что еще она могла сделать?

Вильям-Энн билась в конвульсиях, с хрипом втягивая воздух, цепляясь за руки Тишины. Тени прибывали десятками, толпились вокруг, чуя кровь. И плоть.

Тишина крепче прижала дочь к себе. Все же следовало бежать за кинжалом. Пусть он не исцелил бы Вильям-Энн, но с ним она могла хотя бы сражаться.

Без него, без любого оружия, они пропали. Бабушка была права с самого начала.

– Тише, милая… – прошептала Тишина, зажмуриваясь. – Не бойся.

Тени бросались на хрупкий барьер, рассыпая искры, заставив Тишину открыть глаза. Одни отступали, но приближались другие, бились о серебро. Багровые глаза подсвечивали извивающиеся черные силуэты.

– Ночь спустилась… – шептала Тишина, с трудом выдавливая из себя слова. – Ждем рассвет.

Вильям-Энн выгнула спину и затихла.

– Засыпай… и успокойся. Тьма вокруг, но будет свет…

Она так устала. Не надо было брать дочь с собой. Но тогда Честертон бы ускользнул, а ее саму, скорее всего, убили бы тени. Вильям-Энн и Себруки стали бы рабынями Теополиса, если не хуже.

Выбора нет. Выхода тоже нет.

– Зачем ты послал нас сюда? – закричала женщина, вглядываясь в небо над сотнями горящих багровых глаз. – Чего ты хочешь?

Ответа не последовало. Его никогда не было.

Впереди действительно горел свет; она видела его сквозь низкие ветви деревьев. Они остановились всего в нескольких ярдах от пристанища. Она погибнет так же, как бабушка, в паре шагов от дома.

Тишина заморгала, прижимая к себе Вильям-Энн. Тонкий серебряный барьер не выдерживал натиска.

Ветка прямо перед ней… У нее такая странная форма.

Длинная, тонкая, без листьев. Она совсем не похожа на ветку. Скорее, на…

Арбалетный болт.

Болт, который воткнулся в дерево, вылетев из окна кухни. Она помнила, как этот болт целился ей в лицо, поблескивая наконечником.

Серебро.

Тишина Монтана с грохотом ввалилась в заднюю дверь пристанища, волоча за собой высушенное тело. Она проковыляла на кухню, почти не в состоянии идти; из иссохшей руки выпал болт с серебряным наконечником.

Ее кожа продолжала стягиваться, тело увядало. Она не смогла избежать иссушения, слишком со многими тенями пришлось сражаться. Арбалетный болт помог расчистить путь, дав последний, лихорадочный шанс вырваться из окружения.

Она почти ничего не видела. Из затуманенных глаз лились слезы. Но, несмотря на слезы, глаза казались сухими, словно