от чудовища, способного проглотить лодку целиком. Он не стал подрезать птице крылья, но в такие минуты отчетливо понимал, почему многие мореходы предпочитали авиаров, неспособных летать.

Лодка тихонько покачивалась на волнах; тонкие рыбки прекратили прыжки. О борта плескались волны. Ему показалось или тень остановилась? Замерла? Неужели она их учуяла? Обычно защитной ауры Кокерлия всегда хватало, но вдруг…

Тень медленно исчезла из вида. Шестой понял, что она ушла на глубину. Через несколько мгновений он уже не мог разглядеть ее в толще воды. Немного поколебавшись, он заставил себя достать маску. Это новомодное устройство со стеклянной пластиной в кожаной рамке он приобрел совсем недавно, во время позапрошлой вылазки за припасами. Шестой положил маску на поверхность воды и пригнулся, вглядываясь в глубину. Сквозь маску вода казалась прозрачной, как в спокойной лагуне.

Ничего. Только бесконечная глубина. «Дурак, – мысленно укорил себя он, спрятал маску и достал весло. – Ты же сам только что думал, что не хотел бы увидеть вблизи одну из этих тварей».

Однако, едва начав грести, Шестой понял, что теперь весь путь не сможет отделаться от ощущения, что тень следует за ним в глубине. Такова натура океана. Никогда не знаешь, что скрывается внизу.

Он продолжил путь, направляя веслом катамаран и определяя положение по плеску волн. Он умел прислушиваться к волнам не хуже, чем к компасу, – когда-то его народ, илакины, полагался только на них. Но сейчас только трапперы сохранили старое искусство. Хотя надо признать, что даже он носил в рюкзаке новейший компас, завернутый в набор морских карт. Их оставили в качестве подарка Верхние во время последнего визита в этом году. Говорили, что эти карты точнее данных последних экспедиций, поэтому Шестой купил их на всякий случай. «Приносимые временем перемены не остановить, – говорила его мать, – как не остановить накатывающий прибой». Шестой отсчитывал приливы и отливы, и вскоре вдали показался первый остров. Сори, самая маленькая и часто посещаемая земля Пантеона. Ее имя означало «ребенок». Шестой отчетливо помнил, как дядя обучал его на здешних берегах.

Прошло уже много времени с тех пор, как он сжигал подношение для Сори, несмотря на то что остров хорошо обошелся с ним во времена юности. Возможно, стоило поднести небольшой дар. Патжи не будет завидовать. Невозможно завидовать Сори, самому маленькому острову. Как Сори привечала любого траппера, так и другие острова Пантеона любили Сори.

Как бы там ни было, ценной добычи на Сори почти не водилось. Шестой продолжал грести, огибая понизу край архипелага, который его народ называл Пантеоном. Издали архипелаг мало отличался от родных островов илакинов, от которых его сейчас отделяло трехнедельное путешествие.

Но только издали. Вблизи различия были весьма заметны. Следующие пять часов траппер проплывал мимо Сори и трех ее кузенов. Он ни разу не ступал ни на один из них. Если подумать, он не высаживался на большинстве из сорока с лишним островов Пантеона. В конце ученичества траппер выбирал один остров и промышлял на нем всю жизнь. Шестой выбрал Патжи. Прошло уже больше десяти лет, а казалось, что все происходило недавно.

Тени в глубине больше не появлялись, но Шестой не терял бдительности. Не то чтобы он мог что-то сделать для защиты. Всю работу выполнял Кокерлий, устроившийся в полудреме на насесте на носу лодки. Шестой угостил его семечком; Кокерлию семечки нравились намного больше, чем сушеные фрукты.

Никто не знал, почему чудовища наподобие теней обитали только здесь, в прибрежных водах Пантеона. Почему они не переплывают море до Илакинских островов или материка, где еды в изобилии, а авиары вроде Кокерлия встречаются гораздо реже. Раньше никто не задавал таких вопросов.

Моря просто жили так, как им вздумается. Но теперь люди повсюду суют нос. Они спрашивают: «Почему?» Они говорят: «Надо объяснить».

Шестой покачал головой, опуская в воду весло. Звук входящего в воду дерева сопровождал траппера большую часть жизни. Он понимал его намного лучше, чем человеческую речь.

Хотя порой их вопросы поселялись в голове и отказывались уходить. После трех кузенов большинство трапперов забирали севернее или южнее, двигаясь вдоль ответвлений архипелага до избранного острова. Шестой продолжал плыть вперед, к сердцу Пантеона, пока впереди не выросли знакомые очертания. Патжи, самый большой остров Пантеона. Он вырастал из моря огромным утесом. Родина негостеприимных пиков, острых скал и густых джунглей.

«Здравствуй, старый разрушитель, – мысленно поприветствовал его Шестой. – Здравствуй, отец».

Траппер поднял весло и положил его на дно. Он еще немного посидел в лодке, жуя пойманную прошлой ночью рыбу, а остатки скормил Сак. Черная птица съела их с важным видом. Кокерлий все так же сидел на носу, изредка щебеча. Ему не терпелось на сушу. Сак же обычно ко всему относилась спокойно.

Высадиться на Патжи было непросто даже для того, кто промышлял на его берегах. Лодка продолжала танцевать на волнах, пока Шестой раздумывал, где причалить к берегу. В конце концов он отложил рыбу и снова опустил весло в воду. Несмотря на близость суши, дно скрывалось глубоко под темно-синими водами. На некоторых островах Пантеона имелись защищенные бухты и пологие пляжи. Патжи не терпел таких вольностей. На его побережье преобладали валуны и крутые спуски в воду.

На берегах Патжи не стоило чувствовать себя в безопасности. Собственно, побережье было самой опасной частью острова – тут до путешественника могли добраться не только сухопутные монстры, но и глубоководные чудовища. Дядя постоянно напоминал об этом. Только безумец решит устроиться на ночлег на берегу Патжи.

Начался прилив, но Шестому удалось не попасть в большую волну, способную швырнуть лодку на суровые скалы. Траппер причалил к относительно укрытой косе с каменными выступами – лучшее, что Патжи мог предложить в плане пляжей. Кокерлий тут же снялся с насеста и полетел к деревьям, щебетом приглашая за собой.

Шестой бросил встревоженный взгляд на воду. Теней не видно. И все же, выбираясь из каноэ по колено в теплой воде и вытаскивая его на каменный берег, он чувствовал себя голым. Сак не покинула его плеча.

Неподалеку Шестой заметил тело, покачивающееся на волнах прибоя.

«Уже посылаешь мне видения, подруга?» – подумал он, бросив взгляд на Сак. Обычно авиар начинала использовать дар только после окончательной высадки на сушу.

Птица с черным оперением спокойно наблюдала за волнами.

Шестой продолжил работу. Тело в полосе прибоя было его. Видение предупреждало, что надо держаться подальше от того места. Возможно, там прятался ядовитый анемон, о которого он мог уколоться, или поджидало обманчивое подводное течение. Видения Сак не показывали подробностей, только предупреждали об опасности.

Шестой вытащил лодку из воды и отсоединил поплавки, надежно привязав их к раме. Затем аккуратно затащил судно на берег, внимательно следя за тем,