Джордж разгорячился, вскочил на ноги – крупный, здоровый, розовощекий мужчина с орлиным, как у индейцев, носом и реденькими волосами, сбившимися на макушке в индейский пучок. Всякий раз, рассуждая в духе Философии Природы, он начинал кричать:

– Рената не обычная блядюшка! С ней стоит рискнуть. Очень может быть, что тебя будут унижать, заставят есть говно. Очень может быть, тебя оберут до нитки и бросят. Очень может быть, что ты заболеешь и некому будет подать тебе напиться, или тебя хватит удар, или тебе отрежет ногу. Зато заживешь полнокровной жизнью, снова почувствуешь себя настоящим мужчиной. У тебя хватит выдержки и воли. А я всегда буду рядом. Телеграфируй хоть с Северного полюса, и я примчусь, несмотря ни на что. Я полюбил тебя, когда ты был совсем молодым, и сейчас люблю, но по-другому. Ты уже тогда показал себя. Ты вряд ли отдавал себе отчет, что чертовски умен и умеешь делать карьеру. Слава Богу, тебе попалась эта молодая женщина, от которой можно впасть в горячку. Говоришь, сам не знаешь, что делаешь? Но в этом же самый смак!

– У тебя все выглядит слишком романтично.

– Ничего не романтично… Разговорчики насчет «настоящего папы» у Ренаты – чистейшая выдумка и вздор. Прикинь сам. На кой хрен такой бабе отец? Достаточно матери, старой сводницы. К тому же у нее есть папочка, который нужен, папочка – половой партнер. Нет, «отец» придуман ради поездок в Европу. Но в этом вся соль! Поезжай, посори деньгами. Можешь даже разориться назло судейским крючкотворам, да!.. Ты рассказывал, как в прошлом году вы с Ренатой были в Париже, но я кое-что подзабыл. Напомни, будь другом.

– Вот как было дело… Лет до двенадцати Рената считала, что ее отец – некий синьор Биферно, торговец дорогими кожаными изделиями с Виа-Монте-Наполеоне в Милане. Эта улица славится изысканными магазинами. Через год-другой мать заявила, что Биферно, может быть, вовсе не отец бедной девочки. Они познакомились на высокогорном курорте в Южных Альпах. На лыжной трассе синьора сломала ногу, они поссорились, и Биферно вернулся к жене. Синьора отомстила ему тем, что сошлась с каким-то молодым французом. Когда Ренате исполнилось десять лет, мать повезла ее в Милан, чтобы встретиться с Биферно. Мама с дочкой нарядились и устроили сцену на Виа-Монте-Наполеоне.

– Видно, старуха – большущая скандалистка.

– Жена Биферно вызвала полицию… Ну а много лет спустя, уже в Чикаго, мамаша говорит Ренате: «Знаешь, может быть, Биферно не твой отец». Уж молчала бы, старая ведьма! Такая рана девочке-подростку… Итак, вы поехали в Париж, чтобы поглядеть на того теперь уже не молодого француза.

– Мне, так или иначе, надо было в Лондон. Там Рената и сказала, что должна слетать в Париж познакомиться с человеком, который, возможно, ее отец. Заявила, что отправится одна и вернется дня через три. Я отвез ее в Хитроу. Идем на регистрацию, и вдруг я вижу, в открытой сумке Ренаты на самом виду лежит коробочка с резиновым колпачком.

– Зачем ей понадобилось противозачаточное средство?

– А я знаю? Должно быть, на всякий случай. Мало ли кто подвернется.

– Не думаю, Чарли, не думаю. Скорее всего, это одна из маленьких женских хитростей. Пусть он поревнует, помучается. Девка она неплохая, но иногда делает глупости. Я вот что хочу тебе сказать… Не знаю твоих привычек, но не позволяй ей сосать. Иначе через год загнешься… Хорошо, и что было дальше?

– Что было дальше… Через три дня Рената не вернулась в Лондон, и на четвертый день я сам полетел в Париж. Рената сказала, что у нее еще недостало духа повидаться с тем французом. Кроме того, она смотрела шведские фильмы, побывала в Лувре и побегала по магазинам. Потом все-таки набралась храбрости. «Папа» оказался старым говорливым занудой и педиком. Сказал, что помнит ее мать и ему приятно, что такая красивая молодая женщина, возможно, его дочь, и тут же, не переводя дыхания, добавил, что формально признать ее дочерью категорически отказывается. Родня проклянет его и лишит причитающейся части фамильного наследства. Рената не огорчилась, потому что он все равно не ее папа: между ними нет никакого сходства. Я сам повидал этого типа и убедился, что она права. Конечно, пути природы неисповедимы. Очень возможно, что брошенная, оскорбленная в лучших чувствах авантюристка с гипсовой повязкой на ноге заставила горнолыжника-гомика сделать для нее исключение, и на свет появилось прелестное существо с темными глазами и шелковистой кожей. Помнишь, у Эль Греко красавица вздымает взор к небесам? Замени небеса сексом, и увидишь благочестивые глаза Ренаты.

– Знаю, знаю, ты любишь ее. Помню, она не открыла тебе дверь, потому что была не одна, и ты прибежал ко мне весь в слезах. Я тогда сказал, что уважаю мужчину, который плачет из-за женщины. Кроме того, ты еще полон сил.

– Потому что не разбрасывался.

– Потому что экономил силы. Но теперь тебе надо устраивать жизнь. Может быть, есть смысл жениться на ней. Только не споткнись по пути в мэрию, не упади в обморок – такого не прощают. И держись как мужчина, не позволяй помыкать собой, а то быстро окажешься на побегушках у бабы. Представляю бедного старого Ситрина, который тащится за сигаретами для своей благоверной.

Мы подлетали к аэропорту Ла-Гуардиа со стороны стелющегося под нами стального океана и приземлились в рыжевато-коричневых сумерках. Потом на такси, которые в Нью-Йорке похожи на фургоны для отлова бродячих собак, добирались до отеля «Плаза». Когда втиснешься в кабину такого такси, у тебя возникает ощущение, будто ты кого-то искусал, как бешеный пес, и тебя везут в приемник, чтобы усыпить. Я поделился этим соображением с Ренатой, и та сказала, что я хочу испортить ей настроение, а оно и без того плохое, поскольку мы отправились в путь как замужняя пара, не захватившая с собой брачное свидетельство. Швейцар услужливо помог Ренате выбраться из машины, и под сводчатым парусиновым проходом, залитым оранжевым светом и подогревавшимся изнутри горячим воздухом, она прошествовала в своих высоких сапогах к дверям гостиницы. Из-под распахнутой длинной польской дубленки, купленной мною в «Сепелии», была видна мини-юбка. Мягкую бархатную шляпку, фасон которой был заимствован у голландских портретистов семнадцатого столетия, Рената сдвинула на лоб. Ее лицо с гладкой кожей исключительной белизны слегка расширялось к подбородку, похожему на тыкву. Это был единственный ее недостаток. На шее у Ренаты были едва заметные жировые отложения. Такие же приятные припухлости я видел на бедрах и на внутренней стороне ног повыше колен. Кончики пальцев тоже говорили о чувственном изобилии. Я