махнул рукой. Я не смогла сдержать улыбки. Старый колдуносторожно сошел с тротуара и направился домой, высоко держа голову ивнимательно оглядывая дорогу.

Дженкс взлетел в воздух, когда захлопнулась калитка и я сведром, где постукивали друг о друга приемник и пистолет, двинулась к заднейдвери.

— А где это ты был, когда Кизли меня подстрелил? —спросила я его едко.

— Глупышка, да прямо у него за спиной. Как ты думаешь,

кто ему сказал, чем заряжен твой пистолет?

На это мне ответить было нечего.

— Ну, извини. — Я взошла на крыльцо, жонглируя своимгрузом, открыла дверь. Дженкс влетел внутрь проверить помещения, и я, вспомнивего появление ночью в халате, крикнула вслед:

— Как Маталина?

— Нормально, — ответил он, вылетая обратно.

Я сбросила мокрые туфли и носки, оставляя мокрые следы,пошла в кухню, бросила там ведро, направилась в ванную — постирать одеяло.

— Кери очень расстроена? — спросила я, потихонькувыясняя, что было, пока я лежала в отключке.

— Просто раздавлена, — ответил он, садясь навыступающую крышку стиральной машины, которую я как раз пыталасьзапустить. — Подождать придется, света нет. Разве сама не слышишь?

Я только сейчас заметила жутковатую тишину — не жужжит никомпьютер, ни холодильник, ничего вообще.

— Да, как-то я неудачно действую, — грустносказала я, вспомнив пораженное лицо Кери, ее растрепанные волосы и огромныеглаза, когда я ее толкнула.

— Мы тебя и такую любим, — ответил Дженкс,взлетая. — В церкви чисто, передняя дверь по-прежнему на засове. Мнекое-что надо в саду сделать, если буду нужен — просто крикни.

Он взмыл в воздух, я ему улыбнулась:

— Дженкс, спасибо, — сказала я, и он метнулсяпрочь, отчетливо гудя крыльями в безмолвном из-за отключения электричествавоздухе.

Сунув одеяло в машину, я начала планировать свой день: поддуш, поесть, унизиться перед Кери, позвонить этому святых дел мастеру и обещатьвыносить его ребенка, если он найдет способ снять с церкви скверну и освятитьее заново, подготовить заклинания и амулеты для штурма цитадели вампирскогозла. Обычная субботняя программа.

Я вышла босиком на кухню. Кофеварка без света не работает,но чай как-нибудь заварю. Пока переоденусь в сухое, вода как раз и вскипит.

Пока я возилась с чайником, мысли все время возвращались кПискари. Влетела я крупно, это я понимала. Он точно не простил, что я его допотери сознания отходила металлической ножкой от стула, и было у меня такоенеприятное чувство, что жива я до сих пор лишь потому, что он собирается меняиспользовать для приведения Айви к покорности в нужный момент. И еще сильнеестановилась моя уверенность, что они с Алом играют в одни ворота. Просто оченьудобно все складывалось.

После слов Ала я не думала, что можно призвать демона илиудержать его в круге, если он захватил кого-то, сделал одержимым собой. Значит,Пискари заработал славу избавителя города от самого нового внутриземельца путемпредварительного сговора. За оказанные услуги мастеру-вампиру простили убийствалей-линейных колдунов и ведьм в прошлом году — и это подстава. С начала и доконца подстава. У меня был единственный вопрос — кто помог ее устроить, потомучто Пискари в тюрьме не мог спокойно вызывать демонов. Кто-то помог.

Ну так нечестно.

Я включила газ и зажгла спичку — взметнулся едкий запахсеры. Я задержала дыхание, пока дым развеется, и продолжала думать. Если я вближайшее время что-то не предприму, то меня можно считать мертвой. Либо людивынесут меня из города на бревне за то, что обедала с Алом и не помешала емупотом испепелить вышибал и закинуть в безвременье лей-линейщиков, либо мистерРей и миссис Саронг объединятся и убьют меня, чтобы забрать фокус, либообъявится неизвестная ранее фракция, разыскивающая владельца этого предмета,как утверждает Ал. Значит, от фокуса надо избавляться. Ума не приложу, как этовампиры могли так долго его скрывать. А они его половину вечности скрывали,пока Ник не нашел.

Задумавшись, замедленными движениями я поставила чайник наогонь. Вампиры. Пискари. То есть защита мне нужна от всех и каждого — защита,по которой специализируется Пискари. Что если я отдам за эту, мать ее, защитуфокус ему? Конечно, Ал и Пискари работают на пару, но вампирская политика имеетприоритет перед личной борьбой за власть. И если даже Ал узнает об этом — что стого? Он здесь прячется. Как только фокус окажется в надежном месте, я вызовуМиниаса и сдам Ала с потрохами, избавившись от него. Это и будет той услугой,что задолжал мне Миниас. И буду я тогда свободна и от Ала, и от Пискари, асволочной этот фокус снова будет спрятан, и надежно.

Я стояла в кухне, глядя в никуда, испытывая попеременновосторг и страх. Придется положиться на Пискари, что фокус будет скрыт. Болеетого, придется положиться на него, что он откажется от своего желания меняубить. С другой стороны, он мыслит столетиями, а столько я не протяну. Вампирыне хотят перемены статус кво. Если я отдам фокус Пискари, этот вампирприобретает все — а теряет только возможность мести.

Черт, да если я сделаю это как надо, я смогу освободить Ли,и Трент будет у меня в долгу по самые уши.

— Ох, — прошептала я с каким-то странным чувствомв

коленках, — хорошо получается…

Загудел колокольчик входной двери, и я вздрогнула. На порогекухни сидела Рекс, разглядывая меня в упор, и я обошла ее. Если мне повезет,это Кери. А у меня уже и чай закипает.

— Рэйч! — влетел откуда ни возьмись Дженкс ипродолжал

возбужденно трещать, пока я шлепала босиком через святилище:— Ни за что не угадаешь, кто у нас на крыльце.

Айви? — подумала я, и сердце у меня подпрыгнуло, но нет —она бы просто вошла. Я задумалась, убрала руку от двери, но Дженкс был радостновозбужден, сиял искрами в полутьме прихожей, и страха в нем не было.

— Дженкс, — сказала я устало. — Прекрати игру вдвадцать вопросов и скажи мне, кто там.

— Открывай! — заверещал он, сверкая глазами и искрамипыльцы. — Все чисто. Тинка, шлюха диснеевская, это потрясающе! Я сейчасприведу Маталину — черт, да я и детей приведу!

Рекс шла за нами — привлеченная Дженксом, а не мной, —и я, представляя себе телекамеры и машины с оборудованием, подняла руку иоткрыла засов. Оглядела себя неспокойно, отлично сознавая, какой у меня ужасныйвид — с волос капает соленая вода, рядом летает пикси, возле босых ног — кошка.Да, и еще я живу в церкви!

Но это не репортеры стояли у меня на крыльце, моргая насолнце. Это был Tpeнт.

Трент не смог скрыть удивления, но тут же оно исчезло подспокойной уверенностью шестисотдолларового костюма и стодолларовой стрижки.Квен стоял внизу на тротуаре как опекун. В руках у Трента был светло-синяякоробочка размером с кулак, и крышку скреплял бантик того же цвета с золотойкаемочкой.