Я уже начинаю понемногу опасаться дневнойпочты. Дек, как всегда, забирает её после ланча и приносит в контору. Средимножества прочих почтовых отправлений мое внимание сразу привлекает здоровенныйпухлый конверт от нашей славной компании из «Трень-Брень», и я вскрываю его,затаив дыхание. Это официальные запросы от Драммонда. Чего тут только нет — иперечень вопросов, письменные запросы на все документы, известные истцу или егоадвокату, а также целая коллекция вопросов, требующих признания илиопровержения. Последнее — хитроумный способ вынудить противную сторону втечение тридцати дней в письменной форме признать либо опровергнутьопределенные факты. Не опровергнутые факты автоматически считаются признанными.Кроме того, в пакете содержится требование о проведении допроса Дот и БаддиБлейков в моей конторе через две недели. Насколько мне известно, обычноадвокаты договариваются о дате, месте и времени проведения подобных допросов потелефону. Профессиональная вежливость, так это называется в наших кругах.Беседа занимает не больше пяти минут и существенно упрощает процедуру. Драммондже, судя по всему, либо позабыл об учтивости, либо решил, что пора закручиватьгайки. В любом случае я преисполнен решимости перенести и дату и место. Не извредности, но из принципа.

Удивительно, но никаких ходатайств в пакетенет. Что ж, подождем до завтра.

Срок ответа на письменные запросы — одинмесяц, причем подавать запрос обе стороны могут одновременно. Работа над моимзапросом уже близится к завершению, и драммондовское послание меняподстегивает. Мистер Большая Шишка увидит, что и мне правила бумажной войнызнакомы не понаслышке. Либо это произведет на него должное впечатление, либо онлишний раз убедится, что связался с адвокатом, которому больше нечем заняться.

* * *

Когда я тихо подкатываю к нашему подъезду, ужепочти темно. Рядом с «кадиллаком» мисс Берди припаркованы два незнакомыхавтомобиля — сверкающие «понтиаки» с наклейками фирмы «Авис», сдающей машинынапрокат, на задних бамперах. Пока я на цыпочках огибаю дом, надеясь пробратьсяв свой курятник незамеченным, изнутри доносятся голоса.

А ведь я задержался в конторе допозднаспециально для того, чтобы избежать встречи с Делбертом и Верой. И надо же бытьтакому свинству — супруги сидят с мисс Берди во внутреннем дворике и распиваютчай. И не только супруги.

— Вот он! — громко провозглашает Делберт, кактолько я выползаю из тени. Я останавливаюсь, смотрю в их сторону. — Подойдитесюда, Руди! — Это скорее требование, нежели приглашение.

При моем приближении Делберт медленноприподнимается. Встает и второй мужчина. Делберт представляет его.

— Руди, познакомьтесь с моим братом Рэндолфом.

Мы с Рэндолфом обмениваемся рукопожатием.

— А это моя жена Джун, — представляет Рэндолф,указывая на ещё одну перезрелую потаскуху в стиле Веры; у этой, правда, волосывытравлены перекисью. Я киваю. Она угощает меня испепеляющим взглядом.

— Добрый вечер, мисс Берди, — вежливоздороваюсь я со своей домовладелицей.

— Привет, Руди, — отвечает она с милойулыбкой. Мисс Берди сидит с Делбертом на плетеной софе.

— Присаживайтесь, — приглашает Рэндолф, жестомуказывая на свободный стул.

— Нет, спасибо, — отказываюсь я. — Мне нужноподняться в свои апартаменты — проверить, все ли вещи целы. — И ямногозначительно смотрю на Веру. Она сидит в стороне от остальных, стараясьбыть как можно дальше от Джун.

Джун лет сорок-сорок пять. Ее мужу, насколькоя могу вспомнить, под шестьдесят. И только теперь я припоминаю, что именно Джунмисс Берди назвала шлюхой. Третью жену Рэндолфа. Вечно тянет из него деньги.

— Мы к вам не заходили, — раздраженно цедитДелберт.

В отличие от своего кичливого братца, Рэндолфвстречает старость с достоинством. Он подтянутый, волосы не красит и незавивает, не обвешивается золотыми побрякушками. На нем спортивная рубашка,бермуды, белые носки и парусиновые туфли. Кожа, как и у остальных, бронзовая отзагара. Он может запросто сойти за какого-нибудь ушедшего на покой босса,награжденного за достижения пластиковой куклой по имени Джун.

— Долго вы намеревались здесь прожить, Руди? —любопытствует он.

— А я и не знал, что съезжаю.

— Я этого не говорил. Мне просто интересно.Мама говорит, что договора о сдаче квартиры внаем у вас нет, вот я и спрашиваю.

— А почему вас это интересует? — Все слишкомбыстро меняется. Еще накануне мисс Берди и слышать не хотела ни о какихдоговорах.

— Потому что с этого дня я помогаю маме вестидела. Она берет с вас слишком мало.

— Совершенно верно, — поддакивает Джун.

— Вас разве что-то не устраивает, мисс Берди?— спрашиваю я.

— Нет, отчего же, — загадочно отвечает она,словно собиралась высказать мне какие-то претензии, но не успела.

Я бы мог напомнить про каторгу с удобрениями,малярные работы и прополку сорняков, но не хочу метать бисер перед свиньями.

— Ну вот, — говорю. — Домовладелица всемдовольна, так что и вам беспокоиться не о чем.

— Мы не хотим, чтобы маму обманывали, —вставляет Делберт.

— Делберт! — укоризненно говорит Рэндолф.

— Это кто же её обманывает? — вопрошаю я.

— Ну, пока никто, но…

— Он хочет сказать, — вмешивается Рэндолф, —что отныне дела будут обстоять иначе. Мы собрались, чтобы все обсудить, и хотимпомочь маме. Только и всего.

Пока Рэндолф разглагольствует, я пристальнослежу за мисс Берди — лицо её сияет. Сыновья приехали, переживают за нее,интересуются житьем-бытьем, наконец права качают, защищая мамочку. Однимсловом, хотя обеих невесток мисс Берди на дух не выносит, выглядит она сейчассчастливой и умиротворенной.

— Чудесно, — говорю я. — Но меня, пожалуйста,оставьте в покое. И держитесь подальше от моего жилья. — С этими словами яповорачиваюсь и испаряюсь, оставляя за спиной кучу невысказанных слов, а заоднои вопросов, которые мне не успели задать. Я запираюсь в своем логове, уписываюсандвич и, сидя в темноте, слышу их голоса, доносящиеся со двора.