— Ты мне льстишь, девочка.

— Нисколько, я говорю совершенно искренне.

— Будем надеяться. Да, мой ангел, — сладко зевнулон, — по Другому и быть не может. Разве моя вина в том, что я такой, какойесть, и разве не сама Природа вдохнула в меня неистребимый порыв к пороку, ноне вложила никакого намека на добродетель? Согласись, что я служу ей не хужетех, кто предпочитает делать добро. Для меня это очевидный факт, равно как итот, что нет большего безумия, чем противиться ее законам. Я — ядовитоерастение, которое она взрастила на целебном дереве, и она находит мой образжизни не менее полезным для себя, чем поведение добропорядочного человека, иколь скоро мы знаем, что зло и добро на земле неразлучны, какая нам разница, вкакую категорию мы попадаем? Бери с меня пример, Жюльетта[80],твои врожденные наклонности направлены в эту сторону; пусть не страшат тебязлодейские поступки: чем они ужаснее, тем более любы Природе. Тебя интересуетчувство вины? Так вот: единственная наша вина — наша нерешительность, посему,милая девочка, подними выше голову и шагай вперед без страха. И оставьскучнейшей части человечества глупые сказки о том, что праведность и скромностьдолжны сопровождать плотские наслаждения, ибо это злостное заблуждение. Наслаждатьсяпо-настоящему может лишь тот, кто преступает все пределы, и доказательствомтому служит тот факт, что надобно нарушить общепринятые правила, чтобыудовольствие стало именно удовольствием; шагай вперед, круши все на своем пути,и возбуждение твое будет возрастать с каждым твоим шагом; ты не сможешь достичьцели своего путешествия до тех пор, пока брожение чувств не дойдет докульминации, покуда не дойдешь до последнего предела того, что способенвыдержать человеческий организм; только тогда твои нервы сгорят дотла, придут всостояние, близкое к параличу, превратятся в сплошную конвульсию, которая иесть высшая бесчувственность, то есть абсолютное отсутствие чувствительности.Тот, кто хоть раз познал яростную мощь и магию наслаждений, пароксизм сладострастия,должен уразуметь, что, только испытав величайший переворот в нервной системе,можно испытать то пьянящее чувство вознесения, которое так необходимо дляистинного наслаждения. Что такое наслаждение? Это то, что случается, когдаатомы сладострастия или атомы, излучаемые сладострастными предметами,сталкиваются в жаркой схватке и воспламеняют электрические частички,циркулирующие в пустоте наших нервных волокон. Следовательно, для полнотыудовольствия это столкновение должно быть как можно яростнее, однако настолькотонка природа этого ощущения, что самая ничтожная причина может испортить исвести его к нулю; поэтому душа должна быть подготовлена, успокоена и приведенав состояние безмятежности посредством некоторых мыслительных или физическихупражнений — должна обрести спокойный созерцательный взгляд, только в этомслучае искры воображения смогут разжечь пламя чувств. И вот, уловив этотсчастливый момент, ты должна прежде всего расслабиться, дать волю своемувоображению, а потом поступать по его велению, исполнять все его капризы иприхоти и делать не только то, чего оно хочет, но, употребляя на практике своюфилософию и прежде всего хладнокровие своего сердца и молчание своей совести,поощрять его на новые фантазии, которые будут вливать энергию в атомы сладострастия,заставят их еще яростнее сталкиваться с молекулами и вибрировать еще сильнее, ивот эти вибрации и составляют наше наслаждение. Из всего мною сказанного тыдолжна понять, Жюльетта, что человеческие законы сдерживают наше сладостноеисступление, заковывают его в цепи пристойности и добродетели и круто меняютего суть, они действуют на наше исступление подобно тому, как действуетхолодная вода на огонь, как узда и вожжи на молодого горячего коня, который,закусив удила, рвется в галоп.

В подобных случаях помеха со стороны религии, несомненно,является главным нашим врагом, постоянным источником душевных мук и сомненийдля всех, кто томится в оковах; однако победить предрассудок — это половинадела: он будет существовать до тех пор, пока стоят алтари Бога, придуманноголюдьми. Не требуется большого ума и не надо никаких усилий, чтобы отвергнутьотвратительные химеры религии, ни одна из которых не выдерживает никакойкритики. Однако, Жюльетта, надо идти дальше, ибо есть бесчисленные общественныеусловности, не менее опасные, чем религия, и ты, вооруженная трезвым и яснымумом, должна смести их со своего пути. Иначе, оказавшись в этих мерзких оковах,ты скоро обнаружишь, что они мешают тебе не меньше, чем религия, а если ты и ихсотрешь в порошок, если укрепишь свои позиции, подавив свою совесть, тогда твоенаслаждение станет настолько сильным и полным, насколько позволит Природа, итогда безумие твое вознесется на такую высоту, где неземные наслажденияпревысят твои физические возможности. Но не обольщайся, что так легко сделатьсясчастливым: предрассудки еще долго будут тяготить тебя и воздвигать на твоемпути бесчисленные барьеры, это все — проклятые роковые следствия воспитания,единственное лекарство от которых ясный ум, непоколебимое упорство и, в особенности,укоренившиеся привычки.

Только понемногу — но не подумай, будто я хочу разочароватьтебя, — только мало-помалу ум твой закалится, появится привычка — твоявторая натура, которая порой еще сильнее, чем первая, и которая, в концеконцов, сможет сокрушить те самые принципы, что кажутся нам наиболеенеуязвимыми, наиболее священными; привычка необходима, как воздух, для порока,и я желаю тебе приобрести ее как можно скорее, ибо от этого будет зависеть твойуспех на избранном поприще. Повторяю: эта привычка раздавит угрызения, сокрушитих, успокоит совесть, прекратит глупое мычание, которое порой исходит изсердца, и ты увидишь вещи в истинном свете. Изумившись тому, как хрупкиоказались оковы, которые когда-то держали тебя в плену, ты с сожалением и дажес тоской будешь оглядываться назад, в те времена, когда ты противилась зовусладострастия; ты и в дальнейшем будешь встречаться с препятствиями на пути ксчастью, но если ты хоть раз вкусила , его, восхитительное воспоминание об этомпревратит шипы, разбросанные на твоей дороге, в дивные цветы. Так скажи, чеготебе бояться в тех обстоятельствах, в которые я тебя поместил, при тойбезопасности, что я тебе гарантировал? Подумай о своем исключительномположении, о своей безнаказанности и скажи, кто еще во Франции имеет стольковозможностей наслаждаться до безумия самыми сладостными преступлениями? Обративнимание и на другие свои преимущества: восемнадцать лет — самый цветущийвозраст, превосходное здоровье, прекрасная внешность, благороднейший стан, самыйглубокий ум, какого только можно себе пожелать, здравомыслие, темпераментМессалины, богатство Креза, безупречная репутация, обожающие тебя друзья иникаких родственных уз, никаких оков… Может быть, ты боишься закона? Выбросьэто из головы: если когда-нибудь меч правосудия будет занесен над тобой,Жюльетта, пусть твоей защитой будет коварство и обольстительность, но неостанавливайся на этом — ты должна стряхнуть с себя безмятежную негу,облачиться в соблазнительные одежды, выйти в свет, и у ног твоих будут лежатьтысячи обожателей; стоит тебе только шевельнуть бровью, и десятки тысячколенопреклоненных рыцарей с радостью прольют свою кровь, всю до последнейкапли, защищая твое честное имя, имя своей богини; десятки тысяч сердец будуттрепетно биться только в твою честь, и там, где другим приходится страшитьсяосуждения, ты встретишь только преданных поклонников. Пусть одинокий,обездоленный, нищий человек, который ничего не стоит, не стоит даже своегоимени, стонет под игом — для того он и создан. Но тебе, Жюльетта, — тебесуждено привести в смятение Природу, сеять разрушение и смерть на своем пути,разорвать вселенную на куски; мужчины будут принимать твой гнев какниспосланный с неба и оказывать тебе божеские почести, когда ты обратишь к нимблагосклонную улыбку, когда уделишь им хоть чуточку внимания, и будут трепетатьв страхе, когда взглянешь на них с гневом, но всегда и во всем, что бы ты ниделала, ты будешь для них Богом.