— Я ни в кого не влюблена, дорогой Сен-Фон. Мною движеттолько капризная похоть.

— Я чувствую, что у этого очаровательного создания естьвсе, абсолютно все, чтобы из нее вышла отличная жертва. Она прекрасна и будетеще прекраснее в предсмертной агонии; у нее роскошные волосы, божественный зад…в самом деле выдающийся зад… Взгляни, Жюльетта, как разбухает мой орган приодной мысли о том, что я скоро буду истязать ее.

Действительно, я ни разу не видела его член в такомвоинственном состоянии; я взяла его обеими руками и начала нежно поглаживать ицеловать.

— Если я ее получу, — добавил он, — тебя ждетхорошая награда, намного больше, чем обычно. Вот видишь, как я хочу ее.

— Насколько я понимаю, слова ваши можно считать —приказом? Вы хотите, чтобы она сию же минуту оказалась здесь?

— Очень хочу. Так хочу, что, кажется, у меня сейчасразорвутся чресла.

Сен-Фон вскочил, едва лишь Пальмира вошла в комнату, и,схватив ее за руку, скрылся вместе с ней за дверью кабинета; скоро за стенойначалась долгая и жестокая оргия, о чем свидетельствовали отчаянные стоныдевушки. Они возвратились через час. Прежде чем увести ее в свой каземат, онзаставил ее раздеться, поэтому мне сразу бросилось в глаза ее истерзанное тело,и если бы даже она была одета, о том, что она пережила, красноречиво говорилозалитое слезами лицо, а глубокие раны и царапины на груди и на ягодицах лишнийраз подтверждали это.

— Мне бесконечно жаль, — с досадой заявил еемучитель, — но сейчас я просто не имею для этого времени: эти проклятыеголовы надо доставить королеве сегодня к пяти часам, а это значит, что я несмогу насладиться этой девочкой так, как хотелось бы. Во всяком случае сегодняне смогу. Поэтому я хочу видеть ее на нашем следующем ужине послезавтра. А дотех пор хорошенько запри ее в самую темную и надежную камеру в своем подвале; язапрещаю тебе кормить и поить ее и приказываю приковать цепью как можно ближе кстене, чтобы она не могла ни сесть, ни даже пошевелиться. Только не спрашивайее о том, что произошло в кабинете, у меня есть свои причины скрывать это. ЗаПальмиру ты получишь вдвое больше обычного. А теперь прощай.

С этими словами он вместе с Делькуром, который держал вруках коробку с тремя мертвыми головами, сел в свой экипаж и уехал, а яосталась стоять на ступенях в сильном замешательстве.

Я была очень привязана к Пальмире, и меня совсем непрельщала мысль отдать ее каннибалу, но что могла я поделать? Не осмеливаясьдаже заговорить с ней, я отвела ее в подвал, потом вернулась к себе и собраласьотдохнуть после трудной ночи, но две мысли не давали мне покоя: во-первых,желание спасти девушку, которая мне еще не надоела и была для менянебезразлична; во-вторых, острое и неодолимое любопытство узнать, как жеСен-Фон поступает с женщинами, объявляя им смертный приговор. Склоняясь ковторому желанию, я поднялась, чтобы спуститься и допросить узницу, как вдругдворецкий объявил о прибытии мадам де Клервиль.

Несколько дней назад она встречалась с министром и узнала,что я в деревне, и вот теперь она приехала предложить мне отправиться в Парижна премьеру нового балета в Опере. Я восторженно обняла и расцеловала ее ирассказала о том, что мы с Сен-Фоном совершили этой ночью. Упомянула я и освоих развлечениях с палачом, которые имели место до приезда министра. Клервильнашла мои приключения восхитительными и поздравила меня с большими успехами взлодействе. Когда же я заговорила о том, что касалось Пальмиры, моя подругапредостерегающе подняла руку.

— Берегись, Жюльетта, — сказала она, — ивыбрось из головы мысль о том, чтобы отнять у министра его жертву, а главное —не вздумай влезать в его дела; не забудь, что твоя судьба полностью зависит отэтого человека и что удовольствие, которое ты получишь, узнав его тайну илисохранив жизнь своей девки, не вознаградит тебя за все беды, которые на тебяобрушатся, если ты совершишь эту глупость. Ты можешь найти дюжину девиц получшеэтой Пальмиры, что же до секрета Сен-Фона, ты не станешь счастливее от того,что узнаешь какие-то новые его мерзости. Давай отобедаем, милая моя, и поспешимв город — это тебя развлечет.

К шести часам мы были в пути — Клервиль, Эльвира, Монтальм ия; упряжка из шести английских лошадей мчала нас быстрее ветра, и мы, безсомнения, успели бы к началу балета, если бы не случилось непредвиденное:миновав деревушку Аркей, мы встретили четверых людей, которые, угрожаяпистолетами, остановили карету. Было уже темно. Наши лакеи, робкие и изнеженныехлыщи, мгновенно испарились, и, если не считать двух кучеров, мы оказались одниперед лицом четверых разбойников в масках.

Клервиль, которая не имела никакого понятия о страхе, сразуи безошибочно выделила из них главаря и, обратившись к нему, высокомерным тономспросила, что им нужно, но ответа не последовало. Похитители затолкали нас вкарету, и мы поехали обратно в направлении Аркея, потом повернули на Кашан ичуть позже свернули на узкую дорогу, которая привела нас к уединенному и,очевидно, хорошо укрепленному замку. Карета въехала во двор, ворота закрылись,и мы слышали, как их забаррикадировали изнутри; тем временем один из нашихсопровождающих открыл дверцу экипажа и молча подал нам руку, приглашаявыходить.

Колени мои подгибались, когда я сошла на землю; я былаблизка к обмороку, потому что перепугалась не на шутку; не лучше чувствовалисебя мои служанки, только Клервиль сохраняла самообладание. Она вышла изкареты, высоко подняв голову и презрительно поджав губы, и бросила намнесколько ободряющих слов. Трое из похитителей исчезли, и главарь провел нас вярко освещенную гостиную. Переступив порог, мы остановились, встретившись спронзительным, исполненным боли и печали, взглядом старика; из глаз его теклислезы, и его утешали две очень хорошенькие молодые женщины.

— Вы видите перед собой все, что осталось от семействаКлорис, — начал наш провожатый, к которому уже присоединились трое егоспутников. — Старый господин — отец главы семьи, а эти дамы — сестры егосупруги, мы же — его братья. Здесь не хватает главы дома, его жены и дочери; ихложно обвинили, без всякой вины с их стороны, только потому, что они снискалинемилость ее величества и хуже того — гнев этого министра, который обязан своимположением и богатством только благородству и помощи моего брата. Мы навелисправки и теперь совершенно уверены, что наши близкие, о которых мы ничего неслышали с позавчерашнего дня, содержатся под стражей в загородном доме, томсамом, что вы покинули нынче вечером, и дай нам всем Бог, чтобы они были ещеживы. Вы близки к министру, и нам известно, что одна из вас — его любовница,так что либо вы скажете нам, где находятся люди, которых мы разыскиваем, либопредставите доказательства, что их нет в живых, а до тех пор вы останетесьнашими заложниками. Верните наших родственников, и вы свободны, но если ониубиты, вы в скором времени сойдете вслед за ними в могилу, и ваши тени будутмолить их о прощении. Больше мы ничего не имеем сказать вам — говорите теперьвы. И поживее.