Слушателей докладчик также поразил рядом оригинальных суждений. Например, особенную реакцию у зала вызвало заявление о том, что не надо создавать справочников и энциклопедий, поскольку они никому не нужны. Эту прозвучавшую мысль из уст г-на Корягина можно назвать свежей на пороге ХХI в., но отнюдь не новой. Нечто подобное уже давно предлагал один из героев А. С. Грибоедова. Конечно, если бы современный «Скалозуб» среди школьников предложил отменить учебники, у некоторой части аудитории он нашел бы благожелательный отклик. Но на конференциях собираются все же не школьники, а более зрелый народ. Были и другие пассажи, претендовавшие на новое слово в исторической науке. Во время выступления г-на Корягина мне пришлось стать невольным свидетелем одной сцены ― сидевшая впереди и незнакомая мне дама, после фразы докладчика об «австрийском короле» в своем комментарии соседке вынесла вердикт, суть которого сводилась к словам: «Все ясно, уровень беспредельно высокий». Стоит ли удивляться, что когда под конец дискуссии мой оппонент попросил дополнительного слова, аудитория, уже поставившая ему за предыдущее выступление «неуд», слушать его не захотела.

Странное впечатление сложилось и о самом докладе. Значительная часть его оказалась посвященной характеристике каждого из десяти выпусков г-на Корягина. Недоброжелатели, возможно, назвали бы это саморекламой, тем более, что выступающий призвал подходить к нему после доклада и покупать уже выпущенную продукцию. Призыв, правда, не возымел действия. Увесистую сумку с литературой (как подтверждение серьезности намерений она стояла рядом с трибуной) докладчик вынужден был унести домой. Это лишь один из нюансов. Хочу сказать и о другом, более важном ― у г-на Корягина не получилось критики в мой адрес, она свелась только к декларативным заявлениям. Подобная аргументация абсолютно не убедила аудиторию. Даже если бы не было моего ответного выступления, все равно в глазах собравшихся г-н Корягин остался бы «критиканом», а не критиком. Боюсь, что именно этого не понял мой оппонент, что он бил не меня, а в первую очередь себя.

В вып. № 11 Корягин увидел произошедшее совсем другими глазами. По его мнению, с одной стороны, В. М. Безотосный «дал развернутый ответ на критическую статью из вып. № 10», с другой ― по существу предъявленных ему претензий «вразумительный ответ был дан только на несколько». Далее, он кратко описал, как мне убедительно удалось доказать, что в основе нападок «лежала откровенная жажда наживы» (г-ну Корягину виднее, поскольку это не мои, а его слова). После чего «потрясенная аудитория» не дала ему «возможности задать… не одного вопроса» (вып. № 11, с. 96). Комментарии к этому пассажу излишни, хотя не замечал до этого за собой способностей по зомбированию публики.

Потом последовало другое интересное суждение. Оказывается основным доводом в моем выступлении «послужило гневное письмо Н. С. Коршикова» с призывами «прекратить бессовестные нападки на В. М. Безотосного». Но в полученном мной письме от Н. С. Коршикова никаких «призывов» не было (да о «нападках» он не знал), оно содержало только конкретную критику в адрес г-на Корягина. Далее, мой оппонент постарался всю ситуацию перевернуть с ног на голову. После заявления, что в этом письме «нет ни одной строчки, опровергающей или подтверждающей сомнению какие-либо претензии, предъявленные В. М. Безотосному», было сделано неожиданное заявление. Абсолютно точно (не каждый сможет понять с первого раза) процитирую его по тексту оригинала: «Думаю, правомерно сделать вывод, что это является лучшим подтверждает (так у автора. ― В. Б.) обоснованность критики рассматриваемой книги» (вып. № 11, с. 96). Логика просто убийственная! Если кто не понял прочитанное, объясню: Коршиков критикует Корягина за его работы, но это как раз служит главным доказательством правильности претензий Корягина к Безотосному (Из Петербурга в Москву направляемся самым кратким путем через Ростов). Как и для чего написано и на кого рассчитано ― с полной уверенностью сказать невозможно. Может быть вывод сделан в «ожиотации», или родился в жаркое летнее время, после того как мой почтенный критик перегрелся на солнце? Найти другие объяснения мне трудно.

Вполне очевидно другое. Г-н Корягин как-то завуалировал критику в свой адрес со стороны известного специалиста по донской генеалогии, ибо был уверен, что содержание указанного письма осталось достоянием узкого круга. Себя же мой оппонент считает «принципиальным и честным человеком» (если понял правильно несколько туманный текст в вып. № 11 на с. 100). Но в письме Н. С. Коршиков прямо заявил, что Корягин обязан опубликовать его в соответствии с Законом о печати. Понимаю, что судить других приятнее, чем выслушивать нечто подобное в свой адрес, но лично я был удивлен, что столь уважающий себя критик забыл поместить текст его письма в вып. № 11. Надеюсь, что в ближайшее время Корягин, не только как законопослушный гражданин, но и в силу приверженности к провозглашенным высоким принципам (подтвердит их на деле, а не только на словах) найдет возможность для публикации послания к нему с берегов Тихого Дона.

При внимательном анализе текстов двух выпусков нельзя не заметить, что моего оппонента очень заботит возможность переиздания «Российского генералитета 1812 г.». Собственно, он откровенно и недвусмысленно показывает, что одна из преследуемых им целей ― не допустить такого издания. Даже становится подозрительно ― что же скрывается за этим желанием? Почему такая суета? Чего он так боится? В вып. № 11 на с. 96 выяснилось, что он жаждет заменить коллектив одним «специалистом высокого уровня», которого «можно будет легко найти». Да нет людей, кто бы возражал против этого, в том числе и автор этих строк. Можешь сделать лучше ― сделай. Только зачем об этом рассуждать, надо взяться и осуществить задуманное. Г-ну Корягину в этом деле и все карты в руки. Тем более, что он убежден ― это «небольшая работа даже для одного человека», ведь «большинство персоналий исчерпывающе описаны» (вып. № 11, с. 95). Жаль, что не пояснил: когда и кем. Но это не беда, он-то знает. Дело за малым. Г-ну Корягину (он ведь у нас издатель) остается лишь «легко» найти специалиста. Правда, специалисту придется уволиться с работы (иначе быстро не напишешь), чтобы проводить поиск в архивах и библиотеках. Но не сомневаюсь, издатель положит ему приличную зарплату, позволяющую удовлетворить все материальные потребности его семьи. Останутся только финансовые, организационные и издательские трудности. Без всякого сомнения, и с ними по обыкновению мой уважаемый оппонент «легко» справится. Думаю, в худшем случае уже через год выйдет новая книга в твердом переплете, напечатанная на хорошей бумаге и прекрасно иллюстрированная. Заранее поздравляю г-на Корягина с будущем изданием. Если же после этого у него появятся завистники и критики, то он сможет гордо отвечать таковым, что «борщ в миске соседа всегда кажется слаще».

После явной неудачи и непризнания заслуг в критике биографических приложений к моей книге г-н Корягин решил рьяно взяться за ее содержание. С этой целью в выпуске № 11 он выбрал небольшой сюжет (становление дворянства на Дону) и даже сделал экскурс в историю вопроса. Мой оппонент специализируется на донской генеалогии (чем я не занимался и заниматься не буду), и тема донского дворянства ему близка. Я же не считаю себя знатоком в данной области (донская тематика у меня дается через призму событий 1812 г.). Но вот уровень мышления моего критика и характер сделанных им обобщений не только удивляет, но и удручает. Даже не по причине заранее определенных выводов о моем полном незнании всего. Поражает самоуверенность и иногда воистину просто пещерные представления об истории, которые и опровергать-то весьма затруднительно.