До сего дня в той или иной степени проблема становления донского дворянства затрагивалась в работах многих историков по самой различной тематике (в первую очередь ― по земельным и общественным отношениям на Дону). Историографическая база достаточно солидна. Мне не приходилось изобретать велосипед ― в моей интерпретации лишь была отражена доминирующая точка зрения. Не могу сказать точно, в какой степени знаком с предшествующей литературой г-н Корягин, но сложилось впечатление, что очень и очень слабо. Ибо в противном случае он не стал бы бросать в очередной раз обвинение в мой адрес в «элементарном отсутствии здравого смысла» (вып. № 11, с. 100). Себе-то он в этом явно не отказывает. А сделанное им заявление автоматически распространяется не только на меня, но и на значительное число авторов (как живших давно, так и ныне здравствующих), высказывавших аналогичные взгляды. Вот только до моего оппонента здравомыслие этих историков никто не подвергал сомнению.

В заключение хочу прямо обратиться к моему оппоненту. Г-н Корягин! Мне было чрезвычайно лестно узнать, что Вы заявили себя на роль моего «вечного критика». Вполне очевидно, что Вы объявили мне войну и, судя по Вашим пожеланиям в мой адрес, хотели бы и меня втянуть в военные действия. Не дождетесь! В военном деле ХIХ столетия существовало одно золотое правило: «делать противное тому, что неприятель желает». Хотите воевать ― на здоровье! Но воевать Вы будете не со мной, а в первую очередь с самим собой. Редко встретишь человека, подобного Вам, кто так методично, полагая, что бьет другого, самозабвенно и настойчиво наносил бы удары по себе.

Отказываюсь не по тому, что опасаюсь беспардонной критики (вернее критиканства), или боюсь, что кто-то окажется под ее влиянием и станет на Вашу сторону. Как говорил Эрнст Ренан, «для того чтобы оказаться в конечном счете правым, необходимо какое-то время считаться не правым» Я могу принимать участие только в научной полемике (а не в войне), а таковой у нас с Вами не получается. Как я понял, Вы человек, мягко выражаясь, упрямый. Доказывать что-либо бессмысленно, поскольку почитаете себя единственным знатоком и носителем истины в последней инстанции. Вернее, подобно древнеримскому авгуру, пытаетесь толковать волю богов по пению и полету птиц.

Попробую суммировать все Ваши претензии в мой адрес: «несуразность», «незнание», «непонимание», «отсутствие элементарного здравого смысла». Этот набор с самой лучшей стороны характеризует Вашу объективность, принципиальность, интеллигентность ― конечно, ни у кого и мысли не возникнет о Вашей предвзятости. Огорчает только, что в очередном выпуске Вы опять повторяетесь ― выдумайте что-то новенькое. А то читатели могут задуматься: если все так очевидно, то зачем же столь настойчиво г-н Корягин тратит собственное время и силы? Свидетельствует ли это о его элементарной разумности? Ради чего ломаются копья и каковы настоящие побудительные причины столь ярко выраженной непримиримости? Ответы же лежат на поверхности.

У меня нет и желания продолжать перепалку с взаимными обвинениями в некомпетентности. С моей стороны в будущем я не смогу этого избежать. Ведь Вы занимаетесь поисками любого компромата, подгоняете, а иногда откровенно передергиваете факты, причем свои многочисленные ошибки и заблуждения (без всякой тени сомнения в своей правоте) постоянно стараетесь поставить мне в вину. Каждые три месяца Вы будете выступать в роли сапожника, пекущего блины. Мне же с такой очередностью отвечать затруднительно по чисто техническим причинам (в отличие от Вас ― я не издатель). Да и для меня это непозволительная роскошь ― жаль тратить время на очередное опровержение написанных Вами глупостей. Существуют более важные задачи. В последнее время Вы уже получили определенную известность, правда, со знаком минус. Не имею ни малейшего желания составлять Вам компанию и даже греться в лучах Вашей восходящей славы. В этом деле я Вам не конкурент, владейте этой славой единолично.

При знакомстве с диссертацией можно отметить как положительные моменты определенные литературные достоинства, даже возникает ощущение, что это не научный труд, а подготовленное к печати историко-художественное литературное произведение (с прямыми диалогами исторических героев, описанием бытовых деталей и подробностей и т. п.) рассчитанное на массового читателя. Но любой специалист-историк сразу же обратит внимание на тот факт, что работа носит преимущественно описательный характер, в текст вставлены пространные куски из самых разнообразных источников, лишь иногда, когда автор спорит со своими оппонентами, да в эмоциональных «лирических отступлениях», появляются элементы анализа.

Можно в целом согласиться с соискателем, что избранная им проблематика «представляется актуальной прежде всего в научном отношении» (с. 5). Вполне закономерной является и цель, поставленная автором в работе: «дать систематическое изложение истории участия донских казаков в войнах России против революционной и наполеоновской Франции…» (с. 11). К сожалению, в диссертации как раз не получилось «систематического изложения» истории вопроса, во всяком случае, из изложения выпал ряд важных элементов участия донских казаков в войнах против Франции.

Применительно к кампании 1799 г. автор указал, что в войсках А. В. Суворова сражалось 8 донских полков (с. 21). Сразу укажем ― это ошибка. Участвовало 6 полков (4 выделено по указу 24 июля 1798 г., еще дополнительно 2 ― по указу 27 августа 1798 г. Регулярной русской кавалерии у Суворова не было). Но диссертант даже не упоминает, что еще 3 донских казачьих полка принимало участие в неудачных для русских боевых действиях в Швейцарии в составе корпуса генерала А. М. Римского-Корсакова (См.: Галушко Ю. Казачьи Войска России. М., 1993. С. 29).

Другой пример: В. И. Лесин в начале своего труда обронил странную фразу: «В войне 1805 года казаки не проявили себя и о поражении под Аустерлицем узнали позднее» (с. 6). Не вполне понятно, о чем идет речь: кто узнал позднее? У читателя может сложиться впечатление, что донцы и не участвовали в кампании 1805 г. Тем более что в подтверждение такого мнения на с. 72 можно прочитать, что в ноябре 1805 г. атаман М. И. Платов «с казаками двинулся на театр боевых действий. Пока следовало всячески избегать генерального сражения. Недели через три-четыре вполне можно было рассчитывать на победу». Но, «М. И. Платов опоздал. Союзники потерпели поражение, и армия возвращалась в Россию». Подтверждается впечатление о том, что казаки не воевали, поэтому русские и проиграли сражение. Да, нет, воевали и участвовали (11 донских полков), мало того, «проявили себя», что подтверждено официально коллективными наградами ― два донских полка (Сысоева и Ханженкова) в 1806 г. были пожалованы георгиевскими знаменами «За подвиг при Шенграбене 4 ноября 1805 года…».