— Николаос была мертва, она не могла ему помешать.

— Но могла ты, — ответил он.

— То есть?

— Ты в самом деле думаешь, что три года назад ты сталабы с ним встречаться, увидь ты вот такое?

Я снова обернулась к сцене. Стала смотреть, как он целуетнезнакомую женщину так, будто это его глубочайшая любовь — или хотя быглубочайшее вожделение. Стерпела бы я такое три года назад? Нет.Воспользовалась бы как предлогом, чтобы дать ему отставку? О да, и ещё как.

Женщина у него в руках обмякла, её рот отвалился от его губ,будто она была в полуобмороке, будто от одного поцелуя она потеряла сознание. Ябы подумала, что она притворяется или преувеличивает, но мне пришлось поверить,когда официанты унесли её со сцены и вернули к компании за её столиком.

Жан-Клод оглядел публику. На лице его алели свежие мазкипомады — на всей нижней челюсти. Они жутковато напоминали кровь, и я слишкомхорошо его знала, чтобы подумать, будто совпадение случайное. Синие глазапревратились в сплошной синий огонь, будто в них горели летние сумерки.

— Кто следующий?

Он будто шептал прямо мне в ухо, будто стоял вплотную сзади.Такой сильной была эта иллюзия, что пришлось подавить желание оглянуться ипосмотреть. Мне полагается быть иммунной к такой фигне, и если так ощущаю я, точто же чувствуют эти женщины с полными воодушевления лицами?

Я чуть опустила щиты и увидела, что Жан-Клод пылает силой.Это было то, чем ему полагается быть. Он не просто питал ardeur; это былазамена питания кровью. Самоцель. Такого я ещё никогда не видела, ни уЖан-Клода, ни у кого. Очень было похоже на все прочие его способности, нобольше, куда больше их.

Я повернулась к Баззу:

— Вот это его питание и спасло меня.

Он посмотрел недоуменно — у вампиров, мёртвых всего двадцатьлет, ещё сохраняется человеческая мимика.

— Спасло от чего?

— Если бы не стал есть он, мне пришлось бы есть длянего. Для этого, в частности, и нужен слуга-человек. Мы едим, когда вампирысами не могут. Я бы до сих пор валялась за сценой, трахаясь до метафизическогопосинения. — Я затрясла головой. — Нет уж, лучше не надо.

— Так ты не расстроилась, что он обрабатывает чужихженщин?

Я сама ощутила, как лицо моё стало недружелюбным.

— А ты расстроен, что я не расстроена?

Он поднял руки вверх перед собой, шевельнув мышцами —случайно, наверное. Он хотел показать свою безобидность, но слишком онмускулист, чтобы не выглядеть впечатляюще — или пугающе, зависит от точкизрения.

— Я просто хотел сказать, что это быстрая переменаотношения, вот и все.

Я вздохнула:

— В последний раз, когда Жан-Клод спросил меня, можноли ему кормиться от публики, я на самом деле не поняла смысл вопроса. — Яулыбнулась, но не слишком весело. — К тому же я тогда ещё не трахалась снезнакомыми ради кормёжки вампирских сил. Как ни странно, это изменило моёотношение ко многому.

Он смотрел на меня серьёзно. На мой вкус — слишком серьёзно.Я не могла понять, что с ним такое, и потому решила сменить тему:

— Примо засунули в свободный гроб?

— Мы его убрали, пока ты мылась.

Я кивнула. Мне об этом уже сказали, но я ещё наложила нагроб руки и ощутила запертого там Примо, за серебряными цепями и освящённымипредметами. Не то чтобы я никому не доверяю, просто быть осторожной не вредит.И странное поведение Базза не изменило моё мнение по этому поводу ни на йоту.

— Лизандро мне сказал, что ты ему велела посидеть пригробе нянькой.

— Велела, — кивнула я.

— Примо в гробу, обвязанном крестами, Анита. Он невылезет.

Я пожала плечами. Лизандро был высок, смугл, красив, и волосыу него были длиннее, чем у всех новых охранников. И только у него был сзади запоясом пистолет под чёрной футболкой. Увидев оружие, я определила его каккрысолюда, и не ошиблась. Ему я велела убить Примо, если тот начнёт рваться изгроба. Жан-Клод, вероятно, согласился бы со мной, но он был занят на сцене, такчто распорядилась я сама. Своими распоряжениями я была довольна, и мне ненравилось, что ими не доволен Базз.

— Скажем так: мне будет спокойнее идти подниматьмертвецов, если я буду знать, что Лизандро сидит над гробом с серебрянымипулями и готовностью стрелять.

— Я здесь командую охраной, Анита. Это надо былосогласовать со мной.

Я вздохнула:

— Ты прав, надо было. Я прошу прощения.

Он только заморгал на меня, как олень в свете фар. Наверное,ожидал возражений. Но я устала, было поздно, и мне все ещё было очень неловкоза секс с Байроном и Реквиемом.

— Мне пора идти, Базз.

— Твой эскорт уже ждёт у двери, — показал онголовой в сторону упомянутой двери.

Там стоял Реквием в своём чёрном плаще, переодетый водолженные у кого-то штаны. Кожаные, то есть, наверное, взяты у кого-то изтанцоров. Но он был не один — к нему прилагался темноволосый вервольф, которыйсвалился на нас с Клеем, когда Примо всех расшвыривал. Звали его Грэхем, иотличался он той шириной плеч и толщиной бицепсов, которые могут дать лишьдостаточно серьёзные занятия с железом. Чёрные волосы сверху были достаточнодлинными и закрывали уши, но ниже выбриты под ноль. Довольно странная причёска,на мой взгляд, но ведь не моя же.

Лицо у него было экзотическое, не такое, как у потомковвыходцев из северной или южной Европы. Прямые чёрные волосы, едва-едваприподнятые углы глаз наводили на мысль о несколько более восточных странах.

Я бы стала возражать, что охранники мне не нужны, но ведь яже сама распорядилась насчёт Примо и Лизандро, так что Жан-Клод дал своираспоряжения насчёт этой охраны перед тем, как отбыть на сцену: я никуда непоеду без сопровождения. Он не знал наверняка, что именно сделала с нами в этуночь Дракон, и стыдно будет, если случится что-нибудь весьма неприятное. Чегоон не сказал этой охране, вампирской и прочей, это того, что произошло сегодняу меня в кабинете на работе. Это никак не было связано с Драконом и полностьюсвязано с моими собственными метафизическими заморочками. То есть моими иЖан-Клода.

Жан-Клод даже оставил список лиц, которых он считалподходящими для этого задания. Байрона там не было, и Клея тоже. Чертовскикороток был этот список, состоящий в основном из Реквиема и Грэхема. Меньшевсего мне хотелось оказаться в одной машине с Реквиемом, но времени спорить небыло. У меня едва осталось время позвонить своим клиентам и попросить их стоятьнасмерть на кладбище, я уже еду.

Одета я была в кожаный жакет Байрона вместо своегокостюмного, измазанного кровью. Только он как-то подходил мне по размеру, несоздавая впечатления, что я напялила верхнюю половину гориллы. И слегка ещё паходеколоном Байрона.