– Спасибо, отец!

– За что? – отмахнулся старик. – Считай этоплатой.

– За что?

– Сироту пристроил, – повторил старик. – Да ивообще… Недобрые люди сами все берут, а добрым надо помогать. Ты где-то вглубине души… на самом донышке, в уголочке, добрый, хоть и ворюга редкостная.

– Спасибо, – сказал Залешанин с сомнением, он былуверен, что как раз он и есть самая добрая душа на свете. – Спасибо.А воровал я так… больше по лихости. Много ли на жизнь надо? А вотпокуражиться, удаль показать…

– На чем попался, – согласился старик. – Отдохнешьаль дальше до самого Киева?

– Спешить надо, – ответил Залешанин с неохотой. –Щит… да и вообще. Земной поклон тебе. Пусть тебя бесы не больно на том светепод ребра вилами… хоть ты, видать, не просто так в леса ушел. Правда, зато непопался и щиты не таскаешь…

Старик вышел проводить его на крыльцо. Подслеповато щурясь,огляделся:

– Эх, да чего добру пропадать?.. Во-о-он под той бузинойкопни. Да не бойся, бес не выскочит. Я там в молодости закопал что-то, ужи запамятовал… Не то золотишко, не то камешки. Думал, скоро отрою, а вишь каквышло. За лесом будет малая весь, там купи хорошего коня. До самого Киева лесауже непролазного не встретишь, так и доскачешь.

Рагдай несся на быстром как ветер коне. Земля мелькала подкопытами с такой быстротой, что стала ровной серой лентой. Деревья не успевалипоказаться на виднокрае, как зелеными тенями проныривали рядом, а впереди ­вырасталито горы, то внезапно распахивались широкие ­реки.

Конь делал гигантский прыжок, Рагдай задерживал дыхание,ожидая, что либо с высоты шарахнутся о скалы, либо рухнут в глубины вод, ноконь всякий раз перемахивал, от удара Рагдая едва не сплющивало, шлемстановился таким тяжелым, что вгонял голову в плечи, но конь снова продолжалбег, и Рагдай с усилием переводил дух.

Перемахивая через горы, видел на горных тропах от­ряды, чтообламывали ногти, карабкаясь по кручам, но упорно заходили в спину соседу, ибонет более ненавистного человека, чем сосед, видел, как на плотах,бурдюках – а герои вплавь – переправляются огромные войска, чтобы всхватке с соседом добыть себе чести, а князю славы…

Когда под копытами застучала сухая, прокаленная зноем земля,в груди екнуло счастливо. Пошли сопредельные с родными степи. Печенежскиепросторы, где друзья и союзники, они же и соперники, воюют то вместе, топротив, не реже и не чаще, чем с соседским славянским князем…

Конь начал замедлять бег. Рагдай вдохнул всей грудью воздух,напоенный ароматами трав, ощутил влагу, но удивиться не успел, впереди началвырисовываться берег, могучие яворы над кручей, плакучие ивы…

– Днепро, – вырвалось из него само по себе. Сердцестучало часто, он чувствовал ярую мощь в теле, а руки дрожали от нетерпения, скаким ухватит свою нареченную. – Днепро…

Ветер уже не разрывал ноздри, а лишь ласково охлаждалразгоряченный лоб. Рагдай направил коня вдоль берега, Днепр не перемахнуть, нотам чуть ниже по течению наготове лодочники, перевезут прямо к Боричевскомувзвозу…

В ноздри тревожно пахнул чужой запах, рука крепче сжалаповод, а другая проверила, на месте ли меч, прежде чем он понял, что быстронагоняет большую группу всадников. Они неслись во весь опор, в воздухе все ещетянулись струи тяжелых запахов конского пота, пены и угрюмой торжествующейзлости.

Конь под ним словно учуял его просьбу, прибавил, черезнесколько томительных мгновений скачки Рагдай увидел далеко впереди коней, начьих спинах сидели люди с оружием. Их больше, чем предположил по запаху, не такуж и устали, около сотни, а догоняют… одинокого всадника, что уже не мчится, аедва тащится на шатающемся от усталости коне.

Сердце оборвалось, он пришпорил жеребца раньше, чемсообразил, что делает. В первых лучах солнца голова всадника вспыхнула,как слиток золота, ветер растрепал волосы, они стали похожи на золотые стебли,а конь под ним был красный, как пролитая кровь. На спине всадника, оберегая отстрел, висел округлый червонный щит. На солнце сверкнул так, что Рагдай едва неупал с коня от удара по глазам.

– Удалось! – вскрикнул он, еще не веря себе.

Этот здоровенный растяпа, не умеющий отличить правую руку отлевой, все же сумел донести щит! Осталось чуть-чуть…

– Слава!!! – грянул он мощным голосом, от которого вбытность приседали в испуге кони, а вороны падали с веток замертво. – Мясодля моего меча!

Конь под ним пошел ровным мощным скоком, уверенно догоняя ив то же время сам изготавливаясь для удара грудью, для боя подкованнымикопытами, готовясь страшно ржать и хватать врага крепкими зубами.

Задние обернулись на крик, начали придерживать коней. Рагдайзловеще усмехнулся, страшнее улыбнулась бы разве что сама смерть, меч в егобогатырской длани протянулся острием к небу, так с поднятым мечом и догнал, азатем неуловимо быстро взмахнул раз, взмахнул другой, не давая приноровиться ксвоей манере, а когда настиг, сверкающая полоса булата развалила переднегопополам, потом пятого, седьмого… Остальных сбивал и топтал конем, а когда ивосьмой отлетел в сторону, как небрежно отброшенная кукла, впереди по ветрузаносило конские хвосты: передние уже настигали измученного беглеца.

– Слава!!! – вскрикнул он снова страшно и весело.

Снова обернулось только с десяток, остальные настиглизлатоголового разбойника. Тот успел остановить коня и схватить в рукичудовищную палицу и щит, его окружили, началась схватка, где все мешали другдругу, отталкивая конями, спеша нанести смертельный удар.

Рагдай рубил страшно, в Царьграде не зря сочлипрофессионалом: ревел и дико вращал глазами, разве что пену не пускал изо ртанекрасиво, но оставался холоден и расчетлив, в отдельные схватки не ввязывался,удерживался до удобного мига, когда так просто снести голову огромномумордовороту, что так и лезет под удар, раскрыв и шею, и грудь, и даже живот, пробивалсяк Залешанину, что вертелся в седле, как вьюн на горячей сковороде, но жить емуосталось меньше, чем вьюну, ибо, даже мешая друг другу, враги берут числом…

– Залешанин! – крикнул он в яростном веселье. – Ихтут всего сотня!.. Что это для твоей оглобли?

Залешанин оглянулся, что едва не стоило ему жизни, иботолько теснота помешала точному броску дротика, но все же рвануло за прядьзолотых волос. Рагдай прорубился, коня поставил рядом с конем Залешанина, номордой к хвосту, чтобы защищать друг другу спины.

Так рубились дико и в кровавом неистовстве, в Залешанинасловно вселился кровожадный бог войны скифов, он рычал и бил в обе стороны, акого доставал краем щита, там лопались панцири, шлемы, брызгало красное мясо.Длинная дубина со звоном крушила железо доспехов, слышался предсмертный вскрик,а страшное оружие уже плющило другого, не успевающего понять, как это их, самыхотборных и умелых, сминают всего лишь двое…