Я вновь первой отвела взгляд. Надеяться на несбыточное было глупо и больно. Альгидрас резко встал и отошел прочь от нас. Он не помогал собирать листья, он больше не смотрел в мою сторону. Бродил неприкаянно среди деревьев, то и дело касаясь ладонью стволов, и смотреть на это мне отчего-то было невыносимо.

На обратном пути из леса Альгидрас был напряжен и молчалив. Зато Димка подскакивал рядом с ним в возбуждении, пересказывая какой-то мультфильм. Альгидрас улыбался, угукал в нужных местах, но мыслями был явно где-то далеко, и мои внутренности скручивало от тревоги.

Доведя нас до дома, савойцы ушли по своим делам, Димка с Альгидрасом отправились к фонтанчику, а я принялась раскладывать травы в углу террасы. По молчаливому уговору никто из мужчин сюда не ходил, потому что сперва тут валялись собранные Димкой палки и камни, а потом их потеснили сушившиеся травы. Запах трав в этом месте смешивался с запахом натянутой для защиты от дождя и ветра кожи и запахом моря, которым был пропитан весь остров, и это дарило мне успокоение.

Приближение Алвара я почувствовала, даже не оборачиваясь. Кажется, эта их аэтер во мне прогрессировала с не меньшей скоростью, чем огонь в Димке.

— Зачем тебя вызывал старейшина? — не отвлекаясь от трав, спросила я.

— Рассказал о новостях.

Я отряхнула ладони и, поднявшись, повернулась к Алвару. Он выглядел задумчивым.

— Ну, не тяни, — потребовала я, потому что больше не могла находиться в постоянном ожидании тревожных вестей.

— Княжич будет здесь через три дня. Грит со своими людьми вышел его встречать.

Я потрясенно уставилась на Алвара.

— Миролюб?

Алвар медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда.

— Но как? Зачем? Ведь Свирь далеко отсюда… Он идет с войной?

Почему-то я решила, что единственная причина, по которой Миролюб может забраться так далеко от дома, — это война с тем, кто угрожает безопасности его земель.

Алвар вздохнул и покачал головой.

— Это не совсем война, краса. Но и не совсем мир.

— Как это понимать?

— Он идет не из Свири. За эти годы много изменилось. Мы с княжичем вели очень… оживленную переписку.

Мне показалось, что он хотел сказать что-то другое.

— В каких вы сейчас отношениях? — настороженно спросила я.

— Мы на одной стороне, нравится нам то или нет, — неопределенно произнес Алвар.

— Ты простил его?

Наверное, этот вопрос был очень глупым, но в него вылились мои многочасовые размышления и метания относительно Миролюба. К тому же кому, как не Алвару, я могла задать этот вопрос? У него были поводы не прощать, но он, как никто другой, умел это делать.

Алвар помедлил с ответом, будто подбирая слова.

— Гибель своих людей я не прощаю никогда и никому, — наконец произнес он.

Интересно, как бы Алвар выкручивался с этой своей позицией, если бы Вран погиб вчера?

— Но я умею отделять личное от долга, — закончил он.

— Ой-ли? — приподняла бровь я. — Кто-то сейчас очень сильно лукавит.

Алвар усмехнулся.

— Об Альгаре говорить нет смысла. Он путает все планы.

Алвар посмотрел мне в глаза, и чем дольше он смотрел, тем сильнее нарастало мое беспокойство. В неестественно темных глазах Алвара вновь собиралось что-то нездешнее.

— Зачем он едет? — непослушными губами повторила я.

— Просит приюта у старейшины деревни, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

— А на самом деле?

— На самом деле он везет сюда Деву и Шар.

— Что? — не в силах сдержаться, я нервно рассмеялась. — Он откопал Деву? Зачем?

— Краса, мы можем продолжать делать вид, что это все случайность, но я не хочу, — устало произнес Алвар. — Я прибыл сюда, потому что здесь оказался Альгар. Я не бывал в этих водах, я просто шел на… зов Альгара. Как ты чувствовала Диму в саду, так я чувствовал, что Альгар здесь. Княжич идет так же.

— В нем проснулась сила? — заторможенно спросила я.

— Будимир не из тех, кто охотно делится силой, поэтому нет, Миролюб не может чувствовать так, как ты и я. Но у него есть святыни. Рамина указывает ему путь.

— Что значит, указывает? И, главное, почему он ей верит?

— Я же говорю, за последние годы многое изменилось, — со вздохом произнес Алвар. — Не сразу, но княжич и Рамина нашли общий язык, если это можно было бы назвать языком. Она показывает ему то, что недоступно иным. Она идет сюда, потому что пророчества начали сбываться, краса. И главное сбудется здесь.

Я огляделась по сторонам. В саду шелестела трава, кустарник с мелкими белыми ягодами отбрасывал большую тень на утоптанную тропинку, пахло сухими травами и морем. Все это выглядело таком мирным, что в слова Алвара не хотелось верить. Вот только в прошлом это уже было: обычный с виду город, а под ним, в пещере, могущественная святыня, которая… окажется здесь через три дня.

— Остров погибнет? — спросила я Алвара.

Я не стала спрашивать, погибнем ли мы. Я помнила слова Алвара на этот счет. Порой он заражался безумной верой Альгидраса в счастливый исход, но большую часть времени он верил в предначертанное: четверка, созданная для того, чтобы оживить Деву, погибнет у ее ног. Исходя из новой информации, может получиться так, что они все погибнут, а я нет. И эта мысль пугала меня гораздо больше, чем перспектива пасть жертвой обряда.

— Я не знаю, что будет, краса, — ответил Алвар, и мне впервые в жизни захотелось, чтобы он не был таким честным. Сейчас я предпочла бы услышать слова утешения. Пусть даже они не имели бы ничего общего с истиной.

— Ты пришел сюда за Альгидрасом, Дева ведет сюда Миролюба. Но почему именно этот остров?

— Здесь место силы, — негромко произнес Алвар и повел плечами.

— Что значит, «место силы»? Она в человеке? В камне? В воде? Когда мы оказались здесь, Альгидрас сказал, что чувствует, что у кого-то здесь есть сила. Ты сказал то же самое, когда приехал. Можно было бы предположить, что это Альтей, но Альгидрас утверждает, что в нем нет сил, хотя, на мой взгляд, это странно.

— Я верю Альгару. Если он говорит, что в Альтее нет силы, значит, ее нет. К тому же я бы тоже ее почувствовал. Ребенок такого возраста просто не сможет долго скрывать свою силу.

— Но тогда в ком? Я мало с кем знакома. В сущности, лишь с Гритом, Граной, горсткой девочек и Гараем. Еще со старейшиной и его женой. Ну и с двумя стряпухами, которые нам готовят. Ни в ком из них, я так понимаю, силы нет?

Алвар отступил к перилам террасы, оперся о них локтем, задумчиво повертел на пальце ритуальный перстень и наконец произнес:

— Я не знаю, краса, и это мне не нравится. Мне не нравится этот остров. О нет, он мил, и я готов разделить любовь твоего сына к его красотам, но здесь… нехорошо. Сперва я думал, что дело в огне Сумирана. Я был слишком измотан им. Но с тех пор, как ты позволила касаться твоей руки, я могу наконец осмотреться.