Дон Фернандо встал.

– Итак, решено, – сказал он, – завтра на рассвете будьте готовы. Шхуна, на которой вас доставили сюда, еще стоит в гавани. Вы поплывете на ней.

– Но простите мне еще один, последний вопрос. Вы не сказали, куда я должна ехать.

– Разве вы не знаете?

– Ничего не знаю… Некоторое время тому назад вы мне говорили о выгодном месте, которое вам предлагали в Панаме. Мы едем туда?

– Нет. Мой покровитель бесконечно добр. Он выхлопотал мне место гораздо почетнее и гораздо выгоднее того, которое обещал прежде.

– Какое же?

– Губернатора Гибралтара[34] в заливе Маракайбо.

– И вы получили назначение?

– Как вы любопытны! – заметил дон Фернандо, улыбаясь.

– Отвечайте мне, пожалуйста.

– Это назначение пришло сегодня вечером, только что.

– Стало быть, ничто не удерживает вас здесь?

На лице губернатора отобразилось замешательство.

– Я должен ждать приезда на остров моего преемника, чтобы передать ему власть.

– Ведь он приедет завтра?

– Кто вам сказал?

– Вы сами, только что.

– Я вижу, что от вас ничего невозможно скрыть.

– Итак?.. – продолжала она, улыбаясь.

– Я хотел вас удивить, но вы так умеете выпытывать секреты, что просто невозможно сопротивляться вам. Да, я предпочитаю рассказать вам все сейчас.

– Так расскажите, расскажите!

– Шхуна вместо двух пассажиров увезет троих, я еду вместе с вами.

– Слава богу! – с радостью вскричала девушка.

– Теперь я вам все сказал, мне нечего к этому больше добавить. Извините, что так долго не давал вам спать. Уже двенадцатый час, я ухожу. Да хранит ваш сон Святая Дева, милое дитя. Прощайте. И запритесь хорошенько.

Он вышел, Хуана проводила его до сада.

– Итак, – сказала она громко, без сомнения, для того, чтобы слышал Филипп, если вдруг он был еще тут, – мы едем в Маракайбо?

– Да, в Маракайбо, а не в Панаму. Но возвращайтесь, не оставайтесь дольше в саду, прохлада опасна для здоровья.

– Возвращаюсь, друг мой.

– Я не уйду, пока вы не запрете окно.

– Я сделаю это сию минуту.

– Кстати, если вы услышите ночью шум в саду, не тревожьтесь, я имею обыкновение несколько раз обходить все с дозором. Возвращайтесь же – и прощайте.

– Прощайте.

Девушка заперла дверь тройным поворотом ключа. Дон Фернандо закутался в плащ, вышел из сада и небрежно затворил за собой калитку, считая бесполезным принимать меры предосторожности перед скорой проверкой. Кроме того, в этом месте он не ожидал нападения.

Прошло полчаса. Филипп с нетерпением ждал, что дверь доньи Хуаны отворится. Но его ожидание было обмануто. Дверь оставалась заперта, и скоро огонь в комнате погас. Девушка думала, что флибустьер уже покинул сад. Филипп покорно вздохнул и вернулся в боскет, где нашел Питриана, уже серьезно встревоженного таким продолжительным пребыванием в неприятельской крепости. Действительно, неосторожности или какой-нибудь случайности было достаточно, чтобы троих флибустьеров заметили, и это могло означать их гибель.

Филипп, как обещал кавалеру де Граммону, остался в боскете, не желая уходить до его возвращения.

– Маракайбо! – шептал он. – Гибралтар! Не в первый раз я слышу эти названия… О, моя возлюбленная Хуана! Если даже мне это будет стоить жизни, я скоро соединюсь с тобой.

Филипп, как и все влюбленные во все времена, забыл о довольно опасном положении, в котором он находился. Молодой человек прислонился плечом к дереву, скрестил руки на груди и погрузился в одну из тех восхитительных любовных грез, перед которыми бледнеет холодная повседневность.

Кто знает, сколько времени продолжилось бы восторженное состояние Филиппа, если бы вдруг он не был грубо возвращен с неба на землю неприятным ощущением. Ощущение это возникло от руки, тяжело опустившейся на его плечо. При этом насмешливый голос проговорил ему на ухо:

– Вы спите, друг?

Филипп вздрогнул при звуках этого хорошо знакомого голоса и, быстро подняв голову, сказал:

– Нет, я мечтаю.

– Хорошо. Но как ни восхитительны эти мечты, прервите их. Надо уходить.

– Идемте, я готов.

– И вам не интересно, что я делал, пока вы тут мечтали?

– Что мне за дело!

– Как, что вам за дело? – вскричал кавалер с удивлением. – Уж не рехнулись ли вы?

– Извините, – ответил Филипп в замешательстве. – Я не знаю, что говорю.

– Прекрасно, вот теперь вы окончательно проснулись.

– О, совершенно, клянусь вам, и доказательством служит то, что мне любопытно узнать, что вы обнаружили.

– Признаюсь, к своему стыду, что я ничего не обнаружил, кроме того, что остров сильно укреплен, гарнизон настороже и везде стоят часовые.

– Черт побери, – пробормотал молодой человек, – вы сообщаете неприятные вещи.

– Знаю, но что же делать?

– И вы не нашли ни одного слабого места?

– Ни одного.

– Черт возьми!

– А вы что узнали?

– Ничего. Невозможно было приблизиться настолько, чтобы расслышать хоть одно слово из их разговора.

– Стало быть, нам ничего не удалось добиться?

– Нет. И кажется, мы хорошо сделаем, если уберемся отсюда поскорее.

– Я и сам так думаю.

Они подошли к обрыву и начали по одному спускаться. Последним был Питриан. Спуск по почти отвесному обрыву был весьма труден, и флибустьеры рисковали сломать себе шею. Была даже минута, когда они висели, что называется, между небом и землей, будучи не в состоянии ни снова подняться вверх, ни двигаться вниз.

После поисков, продолжавшихся не менее двадцати минут, они сумели найти тропинку, по которой прежде поднялись до площадки на скале. Спуск продолжился. Они потратили около часа, чтобы дойти до равнины. Немного передохнув, они проскользнули в высокую траву и наконец оказались у подножия скал, которые с этой стороны острова представляли собой неприступную стену. Авантюристы начали подниматься на эти скалы. Скоро они обнаружили расщелину, по которой мог пройти только один человек. Тут Филипп остановился.

– Одно слово, кавалер, – сказал он.

– Говорите, – отвечал тот.

– Вы знаете, где пирога?

– Знаю.

– Узнаете вы то место, где мы находимся?