он действительно представляет серьезную помеху римской власти, его несложно будет убить другим способом. Что касается казни невиновного – Пилату абсолютно все равно. Для него Иисус – просто один из еврейских проповедников, который не сошелся в чем-то с местными первосвященниками. Отдавая Иисуса на расправу толпе, он фактически демонстрирует им, кто они такие: люди, готовые казнить невиновного без доказательств, обуреваемые страстями, настолько ущербные разумом, что не могут принять простого решения – сесть и договориться относительно разногласий в своей религии. Что бы сделали в Риме? Собрали бы кворум и начали дискутировать. Так делали философы. Они могли дискутировать несколько дней, но точно не стали бы разбираться с идейными оппонентами на уровне казни. Поэтому Пилат, глядя на эту ситуацию, думает, что с этими дикими людьми можно и поступать только так же. Он им вроде бы угождает, соглашаясь на их выбор, но в этом угождении прослеживается тот пилатовский характер, о котором мы читаем у историков [111]: это жестокий, прагматичный, циничный человек. Он прекрасно понимает, что Иисус, будучи отпущен, с большой долей вероятности не дойдет до конца площади – начнется самосуд. А Пилату это совершенно не нужно. Тогда какая разница, кто его казнит: он здесь или евреи там? А отпустить Варавву – это пожалуйста, в крайнем случае, можно просто отправить следом пару человек, чтобы убрать его незаметно. Решения Пилата прагматичны, как и сама римская власть.

Когда Пилат призывает народ ответить, какое же зло сделал осуждаемый, они еще громче кричат «распни его». Это ведь откровенная издевка: он пытается говорить с толпой, чтобы призвать ее к здравому смыслу, но безрезультатно. Поэтому прокуратор демонстрирует свою непричастность к казни. Это описано в другом Евангелии – от Матфея (Мф. 27:24). В нем Пилат публично омывает руки, показывая следующее: «Не я выношу этот приговор, это вы его выносите. Вы вершите эту судьбу. Я вам продемонстрировал, как только мог, что вершите вы ее по-варварски, но раз вы этого не понимаете, я для успокоения собственной совести умываю руки». Пилат прекрасно понимает, что Иисус – проповедник, тот, кто пытается просвещать народ. В Риме с этим человеком разговаривали бы. Как будто Пилат пытается намекнуть: «Смотрите, это тот человек, который должен возвысить ваше народное сознание. Может, вы как-то с ним поговорите и станете немного умнее?» На что народ отвечает: «Нет, не хотим. Мы хотим, чтобы ты его убил». «Ну, тогда вы сами отказываетесь от роста и развития. Хотите убить свое будущее. Пожалуйста, убивайте. Если вы собственными руками готовы растерзать человека, который пытается показать вам какие-то более высокие пути, вам надо позволить это сделать. Вы должны сами наступить на горло своей песне».

Сама по себе проповедь Иисуса Пилату не интересна. Он понимает, что здесь идет речь о нюансах, которые важны для евреев, но не для римлян. Если евреи неспособны понять ценность пути, который предлагает им их же соплеменник, и готовы его уничтожить, значит, они наказывают себя сами. Что может сделать Пилат, чтобы продемонстрировать им их ничтожество? Позволить им лишить себя будущего. Именно поэтому на кресте будет стоять та самая надпись: «Царь Иудейский». Это еще один плевок в лицо евреев. Это же не просто обвинение. Это демонстрация того, что Пилат думает о них: «Вот ваш царь. Посмотрите, что вы с ним сделали. Вместо человека, который мог открыть вам что-то важное, вы выбрали убийцу».

Таков психологический контекст фигуры Понтия Пилата и всего этого длинного диалога. Нет у Пилата никакого сомнения и страха. Он просто плевать хотел на всех на них, что он и делает абсолютно публично и открыто, демонстрируя евреям их варварскую природу.

Глава 32

Мк. 15:16–28

Истязания перед казнью – распятие

Мк. 15:16–28 «А воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк, и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему. Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его. И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его. И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место. И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял. Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять. Был час третий, и распяли Его. И была надпись вины Его: Царь Иудейский. С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его. И сбылось слово Писания: и к злодеям причтен».

Страсти Христовы – одно из важнейших евангельских событий, на которые всегда обращают особое внимание. Им посвящают отдельные богослужения, о них рассказывают произведения искусства. Когда об этом заходит речь, все делают один и тот же акцент, но если посмотреть на это событие несколько в ином ракурсе, можно выйти на другой уровень понимания. В описании распятия и страстей всегда подчеркивается мучительность смерти на кресте и ее особый статус: это смерть позорная. Акцентируя внимание на этом, мы делаем вывод, что это была самая ужасная смерть.

Смерть через распятие действительно была жестокой. Это разновидность удушения. Когда вешают за шею на веревке – это быстрое удушение, а распятие – медленное: в силу того, что человек висит на своих собственных руках, рано или поздно сухожилия и мышцы растягиваются, и происходит удушение из-за сдавливания грудной клетки (то есть сдавливается не дыхательный проход в шее, а сами легкие). Человек мог висеть так несколько дней, пока окончательно не ослабеет, потому что он провиснет на руках только тогда, когда его полностью оставят силы и желание сопротивляться смерти. Прибавьте к этому палящее солнце, птиц, которые, когда человек ослабевал, прилетали выклевывать глаза, насекомых. Кроме того, практиковалось предварительное бичевание, а открытые раны привлекали еще больше насекомых. Хотя в то же время бичевание ускоряло смерть, потому что кровотечение способствует более быстрой смерти. Часто этот эпизод преподносят так, будто Иисус претерпел особые издевательства, но история с избиением и терновым венцом не уникальна. Это была обычная солдатская забава, и такому подвергался не только Христос. Любой приговоренный к смерти фактически лишался гражданских прав, и для воинов, которые служили в императорской армии, издеваться над таким человеком было развлечением. В среду воинов всегда подбирались люди с определенной структурой психики.