Моление о чаше. Мы прекрасно понимаем, что здесь есть просьба о том, чтобы этого не произошло. Давайте будем смотреть правде в глаза: Иисус не хочет этого пути. Из песни слов не выкинешь: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня», – то есть «не делай этого со мной». Коль скоро чаша мимо не была пронесена, Бог этого хочет. На это нужно обратить внимание: Иисус хотел бы избежать этой участи, но готов принять то, что уготовал для него Бог.

Мк. 14:37–38 «Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна».

Почему Петр с Иаковом и Иоанном спят? Ведь спать можно, только если ты абсолютно спокоен, не переживаешь, не волнуешься. Даже когда утром серьезный экзамен, ты можешь всю ночь не спать от волнения. Но и Петр, и Иаков, и Иоанн – все спят, все спокойны, все уверены. У них все в порядке. Никто не понимает, что их на самом деле ждет утром. Иисус берет их с собой в качестве поддержки, но он страдает, а они спят.

Мк. 14:39–41 «И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете?»

Здесь «спите» – не просто про физический сон. Акцент на внутренних процессах красной нитью проходит через все Евангелие, и здесь мы снова к нему возвращаемся. «Вы спите внутри» – вот что самое главное, вот что пытается донести Иисус до всех своих учеников. Это мир спящих, «матрица». Они еще не очнулись, не пробудились, поэтому и не видят, что происходит на самом деле. Ученики – еще не будды («будда» – в переводе с санскрита – «пробужденный»), они – овцы. Их привели, посадили – они сидят. Их разбудили – они проснулись. Иисус ушел – опять заснули. Они делают, что им говорят. Они никак не могут делать то, что у них внутри, потому что внутри они спят.

Мк. 14:42–43 «Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня. И тотчас, как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин».

Видимо, когда ученики взошли на гору Елеонскую в Гефсиманский сад, Иуда был с ними, а оттуда уже побежал в условленное место. А потом у него была очень простая задача: привести людей – «множество народа с мечами и кольями». Они идут подавлять восстание в зародыше.

Мк. 14:44–47 «Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его. Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо».

Оказывается, на самом деле у учеников было оружие – по крайней мере, у кого-то (по некоторым источникам это Петр). Это действие было чем-то вроде призыва к битве. Но битвы не случилось, никакого вооруженного столкновения не произошло, потому что не было того самого геройского клича «в атаку!», «в бой!» от того, кто должен бы был стать предводителем восстания.

Мк. 14:48–52 «Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания. Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них».

На эпизод с юношей обращали внимание гностики. Не совсем понятно, зачем здесь об этом упоминается. Почему юноша нагой? Когда он успел раздеться? Что он вообще делает голый в Гефсиманском саду? Почему он смог убежать, оставив покрывало у стражи? Гностики видели в этих словах метафору: то, что будет описано дальше, – это только видимость, а на самом деле именно здесь, когда воины схватили Иисуса, его дух ускользнул от них, оставив в руках стражников только тело. Поэтому нагой юноша – это и есть настоящая личность Иисуса, а покрывало, которое осталось в руках у стражников, – это тело Иисуса. Как бы то ни было, даже если мы рассматриваем этот текст как метафору, мы не должны забывать, что события, которые изложены дальше, реальные и исторические. И говорить, что в руках стражи осталось только тело Иисуса – такой биоробот, который по-настоящему не страдал, – мы не можем.

Мк. 14:53–54 «И привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и старейшины и книжники. Петр издали следовал за Ним, даже внутрь двора первосвященникова; и сидел со служителями, и грелся у огня».

Петр продолжает надеяться до последнего.

Мк. 14:55–61 «Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего».

«Все, что вы скажете, может быть использовано против вас», – это было известно и в древние времена, поэтому лучшая стратегия – молчать. «Решайте сами», – как бы говорит им Иисус своим молчанием.

Мк. 14:61 «Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного?»

Прямой вопрос. Как правильно на него ответить? «Нет, я не Христос»? Тогда можно сделать вывод, что он лжец и его нужно казнить. «Да, я Христос»? Тогда будет вывод, что он возгордился, а значит, надо казнить. Любой из ответов ведет к смерти.

Мк. 14:62 «Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных».

Все же он дает утвердительный ответ.

Мк. 14:63–64 «Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти».

Раздирание одежды – знак великой скорби: первосвященник показывает