Этот глупый юноша по-прежнему не мог понять, что чувствовал по отношению к Чу Ваньнину, и не хотел даже думать об этом, зная, что только еще больше запутается.

В душе Мо Жань считал, что в этой жизни был лишь один человек, близкий его сердцу, – Ши Мэй.

И причина, по которой он не стал обмениваться жребиями с Чу Ваньнином, крылась в том лишь, что он не желал просто так принимать от этого человека никаких одолжений и не желал…

Не желал снова видеть, как кровь по капле покидает его тело.

Его, Мо Вэйюя, сердце вовсе не было каменным. Ничто в жизни не доставляло ему большей радости, чем чье-нибудь доброе отношение.

Стоило кому-то проявить к нему хоть каплю участия – и на лице Мо Жаня расцветала такая яркая улыбка, что казалось, будто в мир вместе с ней пришла настоящая весна.

А если бы кто-то был к нему по-настоящему добр, Мо Жань с радостью умер бы за него.

Внезапно из клубка густых ивовых ветвей появился острый сверкающий меч.

С первого взгляда становилось ясно, что это было божественное оружие. Древний меч выглядел совсем просто, но от его грозного вида так и веяло решимостью. Навершие казалось таким шершавым, будто его усыпали колючки; на рукояти имелась пара колец, чтобы она лучше лежала в руке, а узкую гарду украшала сложная резьба в виде дракона с бычьей головой. От острейшего, способного разрезать как волос, так и металл клинка исходило голубое сияние.

Из выгравированных на клинке иероглифов Мо Жань успел прочесть лишь «Гоучэнь», прежде чем меч, принадлежавший Повелителю тысячи клинков, вонзился ему между ребер.

Мгновенно хлынувшая кровь потоком побежала вниз, прямо внутрь часов.

В тот же миг с потолка священной оружейной вдруг опустилась толстая водная завеса, отделив от Мо Жаня всех остальных. Теперь пробраться к нему мешал этот неожиданно свалившийся сверху стремительный поток.

– А-Жань! – закричал Ши Мэй. – А-Жань!

Брызжущая завеса падающей воды закрывала обзор и не давала увидеть, что происходило с Мо Жанем по ту сторону. Чу Ваньнин сделал несколько попыток пробиться к ученику сквозь воду, но бурный поток раз за разом отбрасывал его назад. Вымокший с ног до головы, он в тревоге сжимал бескровные губы и хмурил черные брови.

– Мо Жань! – хрипло крикнул Чу Ваньнин.

Сам он этого не заметил, но его голос дрожал так сильно, что Ши Мэй изумленно покосился на него. Он еще ни разу не видел своего всегда спокойного, славившегося железной выдержкой учителя в столь отчаянном состоянии. Длинные густые ресницы Чу Ваньнина дрожали, а на его лице читался нескрываемый страх за жизнь ученика.

Видя, что наставник призвал Тяньвэнь и полон решимости идти до конца, Ши Мэй встревожился и, схватив его за руку, крикнул:

– Учитель, не надо! Вы не сможете пройти!

Но Чу Ваньнин стряхнул руку Ши Мэя, не обратив на его слова внимания. Устремив на водную преграду острый, как нож, сосредоточенный взгляд, он молча раскрыл над собой защитный купол и вновь упрямо пошел вперед. Однако водную стену, наполненную божественной духовной силой озера Цзиньчэн, пробить было непросто – она сама колола и резала в ответ своими струями, которые тысячами прозрачных стрел пробивали кожу до самых костей.

Чу Ваньнин был тяжело ранен и после нового мощного удара не смог удержаться на ногах. Опустившись на одно колено, он прижал ладонь к груди, с трудом сдерживая боль. Раны на спине снова открылись, и кровь побежала по его телу алыми ручейками.

Глядя на лицо Ши Мэя, невозможно было понять, что за капли дрожали на его щеках – вода или слезы.

– Учитель! – в отчаянии закричал он. – Вы… Зачем вы это делаете?

– Зачем? – резко переспросил Чу Ваньнин. – Что за вопрос! Будь там ты или Сюэ Мэн, я бы тоже…

Боль была так сильна, что он теснее сдвинул брови, не в силах больше говорить.

Внезапно сквозь завесу прорвался узкий, будто клинок, луч света – он разрезал водную стену с такой легкостью, будто она была сделана из тофу.

Яростный стремительный луч понесся к тому самому месту, где стоял Ши Мэй. Видя, что его ученика вот-вот разрежет пополам, Чу Ваньнин собрал остатки духовной силы и резко взмахнул рукавом, создавая вокруг Ши Мэя прочный защитный купол. На это у него ушло слишком много энергии, и он закашлялся кровью.

И тут откуда-то сверху раздался высокий, спокойный мужской голос, эхом отражавшийся от стен священной оружейной:

– Я – бог оружия, Гоучэнь Шангун. Как посмели вы, разбойники, вторгнуться в запретную оружейную?

Глава 45

Этот достопочтенный знал, что ты придешь

‒Что за чушь! – заорал в воздух Сюэ Мэн. – Вы что, слепой? Это мы-то вторглись? Нас сюда заманили!

– Нет смысла кричать, – произнес Ши Мэй. – Это всего лишь его голос, а самого бога здесь нет. Похоже, фальшивый Гоучэнь обманул Чжайсинь Лю, заставив его считать нас задумавшими недоброе вторженцами.

– Люди, достойные владеть божественным оружием, обязаны понимать, что значит быть добродетельным и сохранять твердость духа, должны уметь освобождаться из плена иллюзий, не потеряв разум, – продолжал голос. – Поскольку вы уже здесь, вам придется пройти мое испытание. Если вы выдержите проверку, сможете уйти отсюда целыми и невредимыми, а также взять с собой божественное оружие, которое впредь будет служить вам верой и правдой. Однако если вы окажетесь корыстны и слабы духом, знайте: вы недостойны быть владельцами божественного оружия!

Вода, пролитая на землю, растечется

На юг, на север, запад и восток.

Так и с людьми: идем мы разными путями,

Над нами он – неотвратимый рок.

Раз все уже предрешено, к чему в дороге

– Хороша добродетель… – мрачно пробормотал Чу Ваньнин окровавленными губами. – Сделать из человека кровавые часы – это, по-вашему, добродетельно?

Он прекрасно знал, что Гоучэнь Шангун не мог его слышать, но был не в силах сдержать раздражение. Он говорил даже несмотря на то, что каждое произнесенное им язвительное слово усиливало боль в ранах и мешало дышать.

Голос меж тем продолжал эхом звучать в стенах оружейной:

– Дабы испытать вашу душевную природу, Чжайсинь Лю погрузит вас в сон, и вы окажетесь внутри прекрасной иллюзии. Если вы не сумеете вовремя из нее выбраться, вся кровь вытечет из тела вашего спутника, и он погибнет.

Краска сошла с лиц всех троих, стоило им услышать эти слова.

– Что?.. – пробормотал Ши Мэй.

Выходит, все трое окажутся внутри иллюзии и, если