– Хватит с тебя, Джонти, – сказал Ясень.

Джонти опять одарил меня интимным взглядом и поднялся сколен. Облизнув перемазанный кровью рот, он встал за моим троном среди стражей.Я слышана, как он пробормотал по пути Ясеню: "Кровь королевы".

Ясень был одет в зеленое под цвет глаз, и это шло к егосветлым волосам и золотистой коже. Он опустился на колени у моей правой руки, ибудь у него волосы подлиннее, вполне сошел бы за сидхе. Падуб встал на коленислева от меня. Красная одежда подчеркивала цвет его глаз, и когда он склонилсянад моей рукой, злобно сверкнув глазами, они страшно напомнили мне алые глазищиКрасных Колпаков. Я подумала, уж не из их ли народа был его отец.

Прикосновение губ Ясеня к ладони заставило меня взглянуть нанего. Он слизывал кровь длинными уверенными движениями языка. Падуб делал то жесамое с другой рукой. Языки у них были мягкие и необычно нежные. Ониодновременно взяли мои руки в обе ладони, словно долго разучивали это движениес хореографом. Я попыталась отнять руки, и оба синхронно прижали их кподлокотникам трона. От ощущений у меня дыхание пресеклось, глаза самизакрылись. Когда я открыла глаза, в них затекла кровь, и я попыталась протеретьих руками, но братья мне не позволили. Они прижали мне руки сильней и поднялисьсловно две тени, так что к лицу моему прикоснулись одновременно. Они лизалименя прямо над веками, пили стекающую со лба кровь, словно я – блюдо состатками соуса, слишком вкусного, чтобы отправлять его в мойку.

Они облизали мне глаза, нажимая чуть слишком сильно, и мнеэто не очень понравилось. Я порадовалась, что поставила условие насчет ран. Имразрешалось слизать кровь, но не кусаться. Новую кровь они не имели правапустить, пока мы не заключим другой сделки. Чувствуя, как они в два языкаоблизывают мне лицо, я сомневалась, что стану торопиться с новой сделкой. Былов них что-то беспокоящее – будоражащее нервы, но не только в приятном смысле.

Они отстранились немного, и я смогла моргнуть и открытьглаза. Они склонялись надо мной с таким выражением... Сексуальное возбуждениетам тоже было, но был и голод, который не столько относился к сексу, сколько кеде. Может, они и больше походили на сидхе, чем Китто, но эти взгляды снованапомнили мне, что внешности верить не стоит.

Я ждала, что королева что-нибудь скажет или что кто-то извельмож заговорит с ней, пока я делюсь кровью с гоблинами, и немного повернулаголову в ее сторону. Она следила за нами голодными, жадными глазами, и мне былоясно, что вожделеет она не ко мне, а к гоблинам. Они двигались, словно тело итень, так синхронно, что нельзя было не заглядеться. Королева Андаис непривыкла заглядываться на мужчин, не предполагая возможности так или иначе свойинтерес реализовать. Но если королева и отведает гоблинов, это будет втайне,как обычно поступали сидхе по отношению к гоблинам, слуа и так далее. Хорошидля темной ночи, но не при свете дня. Из-за такого вот отношения сидхе Ясеня иПадуба так привлекло мое столь публичное предложение.

Я понимала, почему больше никто шоу не прервал. Есликоролева получала удовольствие, вмешаться можно было только на свой страх ириск. Если ей портили забаву, она вполне могла потребовать от виновникапредложить что-то не менее интересное.

Над головой у меня кто-то задвигался, и я подняла глаза –надо мной облаком кружились феи-крошки, будто стая громадных бабочек. Я знала,что им нужно. При Неблагом Дворе мало кто откажется от глотка крови. Нофеи-крошки в отличие от гоблинов правил почти не знали. Я посмотрела наголодные личики и поняла, что могу дать им сейчас то, что обещала королевеНисевин в будущем. Свежую кровь, кровь сидхе, королевскую кровь. Она меня всюпокрывала.

– Господа гоблины, – позвала я, – мне нужнопозаботиться и о других союзниках.

Они посмотрели на меня так, словно не хотели уступать свойтрофей. Рис и Холод шагнули вперед.

– Нет, – сказала я стражам. – Не вмешивайтесь,пока не станет нужно.

Я посмотрела гоблинам в глаза, и они слегка поклонились –головы склонили – и оба заняли условленные места у моих ног. Именно эта частьсоглашения особенно возмутила Падуба, но теперь, с перемазанными кровью ртом ируками, он вроде бы забыл обо всем. Оба гоблина принялись облизываться, кактолько уселись на ступеньках, точно как коты, слизывающие с усов сметану.

Я подняла руки в воздух, словно подзывая птиц.

– Крошки-феи, возьмите кровь у меня с кожи, только,чур, не кусаться!

Кто-то из эльфов зашипел, крошечное кукольное личикосложилось в жуткую гримасу – но всего на миг. В следующую секунду черныекукольные глазенки стали такими же милыми и безобидными, как маленькое тело икрасочные крылья. Я знала, что без присмотра они с радостью съели бы у меня всемясо с костей. Но за ними следили, а для меня на карте стояло слишком много,чтобы трусить.

Они казались очень хрупкими, но на самом деле были тяжелей имясистей, чем насекомые, которым подражали. По ощущению напоминали скорее крошечныхмартышек с изящными крылышками, цепкими ручками и ножками, которые скользили вкрови. Язычки лакали кровь, щекотали мне кожу. Кто-то грызнул меня острыми какиголки зубами, и я едва не дернулась. Я сказала им тихо, но отчетливо:

– Только ту кровь, что на коже, можно вам пить, малыши.

Малышка-фея откачнулась вперед на пряди моих окровавленныхволос, будто на лиане, и повисла у меня перед глазами. Белое платьице былозаляпано кровью, точеное личико перемазано ею же. Голосок зазвенелколокольчиком:

– Мы помним, что нам велела королева. Мы знаем правила.

Она осталась у меня на виду, ухватилась ручонками за волосыи покаталась по ним, как пес по коврику, с ног до головы вымазав алым своюбледную красоту.

На затылке у меня в волосах копошилась еще одна фигуркаразмером с Барби. Я не видела, какого пола была та крошка, но особого значенияэто не имело. Никто из них не думал о сексе, только о еде. О еде и магии,потому что кровь сидхе – это магия. Мы делаем вид, будто это не так, будто вкрови нет ничего магического, но это ложь. Сегодня я предпочитала правду.

Меня совсем скрыло одеяло из медленно машущих крыльев, когдаиз толпы знати послышался голос:

– Королева Андаис, если зрелище это для нас, то неможет ли принцесса выйти на середину зала, чтобы мы насладились им в полноймере?

Голос был мужской и вежливо-иронический, с чуть растянутымигласными. Маэлгвин всегда говорил, будто над кем-то иронизируя. Чаще всего надсобой.

– Зрелище еще будет, повелитель волков, – ответилаАндаис, – но не это.

– Если оно должно превзойти то, что мы уже видели, язамираю в предвкушении.

Я повернулась посмотреть на него. Феи все быстрей инетерпеливей махали крыльями, крылья так и мелькали перед лицом. Меня словнообдували множество ветерков сразу, щекоча и пощипывая кожу. Если бы я небоялась, что меня покусают, ощущение было бы даже приятным.