Разумеется, их смерть приписали обитателям замка, и нашимосвободителям не понадобилось много времени, чтобы отомстить за смерть своихтоварищей. В живых остались только старый Клорис и обе молодые женщины; ихбросили в карету и под охраной шестерых полицейских отвезли в Бастилию. Нашэкипаж запрягли новыми лошадьми, я уговорила Клервиль отужинать у меня, и мывернулись в поместье.

Не успели мы устроиться за столом в гостиной, как объявили оприбытии Сен-Фона.

— Расскажем ему о нашей проделке? — быстроспросила я подругу.

— Ни за что, — нахмурилась она. — Всегдаделай то, что тебе хочется, и никогда никому не рассказывай о том, что тыделаешь.

Вошел министр; мы горячо поблагодарили его за то, что онвызволил нас, а он, в свою очередь, заявил, что весьма сожалеет онеприятностях, которые нам пришлось пережить из-за его личных дел.

— В бою убиты человек восемь-десять, — сообщилон, — среди них двое, юношей, которых я к вам послал. Вот их мне оченьжаль.

— Жаль? — удивилась Клервиль. — Но почему?

— Я частенько развлекался с обоими.

— Что я слышу! — рассмеялась она. — Неужелинаш Сен-Фон жалеет об утрате каких-то бессловесных предметов, с которымикогда-то сношался?

— И все-таки жаль, что они погибли. Это были ловкие исообразительные молодые люди, и очень услужливые, между прочим.

— Фи, какая ерунда! Таких в Париже больше, чем камешковна морском берегу, — заметила я небрежно и с поклоном указала Сен-Фону напочетное место во главе стола. — Давайте забудем об этой маленькойнеприятности и поговорим лучше о ваших успехах.

Разговор за обедом, как обычно, крутился вокруг философскихвопросов, и некоторое время спустя компания разошлась, так как у министра былинеотложные дела, а мы чрезвычайно устали после столь насыщенного событиями дня.На следующий день за ужином моя несчастная Пальмира, увезенная для этой цели в Парижиз подвала загородного дома, была безжалостно принесена в жертву, претерпевтысячу мук, одна чудовищнее другой. Сен-Фон заставил меня задушить ее в тотмомент, когда он извергался в ее зад. За Пальмиру я получила двадцать пятьтысяч франков, кроме того, красочное описание нашего опасного приключения взамке принесло мне еще двадцать пять тысяч.

Следующие два месяца прошли без событий, достойныхупоминания. Я только что отпраздновала свое восемнадцатилетие, когда Сен-Фон,посетив меня однажды утром, сказал, что повидал в Бастилии сестер мадам деКлорис; на его взгляд они обе были намного привлекательнее, чем та, кого мыразорвали на куски, в особенности понравилась ему младшая, которая была одногосо мной возраста.

— Следовательно, мой повелитель, — улыбнуласья, — нам предстоит поездка в деревню?

— Ты угадала, — ответил он,

— А что со стариком?

— Может быть, подсыпать ему порошок в суп…

— Как хотите, но это будет означать одновременнуюпотерю сразу троих узников, а вы ведь понимаете, что от них зависит жалованьеначальника тюрьмы.

— Ну, без работы он не останется. Мы тут же найдем имзамену.

— Первым делом мне хотелось бы внести в этот списокодну из знакомых Клервиль. Эта тварь вздумала разыгрывать перед нашей подругойнедотрогу и отказалась участвовать в ее утехах. Остаются еще две вакансии.Кандидаты у меня уже есть, через неделю я дам вам их имена.

— Я должен оформить необходимые документы, —озабоченно заметил министр. — Впрочем, всему свое время. — Он досталсвою записную книжку и написал: «Старый господин; обед, дамы; загороднаяпрогулка». При этом он хитро глянул на меня и улыбнулся. — Ты выезжаешьзавтра, Жюльетта. Возьми с собой Клервиль: она прелестна и по частиизобретательности не имеет себе равных. Мы чудно проведем время.

— Вам понадобятся мужчины и лесбиянки, сударь?

— Думаю, что нет. Иногда домашние уютные собранияпредпочтительнее, чем шумные оргии: чем уже круг лиц, тем больше способствуетон размышлениям и вдохновляет на злодейские дела. Кроме того, мы будемчувствовать себя намного свободнее и раскованнее.

— Ну хотя бы двоих женщин для разнообразия?

— Хорошо, двоих немолодых женщин: на этот раз мнепочему-то хочется парочку шестидесятилетних. Мне часто говорили, что нет ничегоболее стимулирующего, нежели естественная дряхлость, так что у нас будетвозможность испытать это на деле.

Спустя час я разговаривала с Клервиль.

— У меня есть только одно единственноедополнение, — сказала она, выслушав план министра. — Эти молодые дамынаверняка имеют возлюбленных или, во всяком случае, поклонников; надо разыскатьих, взять с собой и использовать на нашем празднике. Такие ситуации, какправило, предполагают богатый выбор самых разных вариантов.

Я поспешила в резиденцию министра рассказать о предложенииКлервиль и получила немедленное одобрение; до праздника оставалась неделя, и мыначали азартную охоту за упомянутыми любовниками.

Вероломные уловки, потребовавшиеся для их обнаружения,доставляли большую радость Сен-Фону. Он самолично пришел в Бастилию, приказалпоместить девушек в отдельные камеры, вначале допросил одну, затем другую,заставив их трепетать сначала от надежды, потом от страха, и от того и другоговместе; наконец он узнал, что младшая, мадемуазель Фаустина, влюблена в юношупо имени Дормон того же возраста, что и она, а ее сестра, мадемуазель Фелисити,двадцати одного года от роду, отдала свое сердце некоему Дельносу, который былна год-два старше ее и который был известен всему Парижу своей порядочностью.Хватило двух дней, чтобы заключить обоих молодых людей за решетку; против нихвыдвинули какие-то — уж не помню какие точно — вздорные обвинения, и хотя онибыли насквозь фальшивы и не рассматривались серьезным образом, этого былодостаточно в ту эпоху, когда злоупотребления властью и влиянием свирепствовалинастолько, что даже лакеи высокопоставленных лиц могли бросить в темницу когоугодно. Итак, наши жертвы лишь один день провели в Бастилии, и уже на следующийих перевезли в мое загородное поместье, куда накануне были доставлены молодыедамы. Мы с Клервиль встретили гостей и заперли их, но в отдельные комнаты, ихотя находились под одной крышей, они даже не догадывались, что их возлюбленныетомятся тут же.

После роскошного грандиозного обеда мы перешли в гостиную,где все уже было приготовлено для предстоящих развлечений. Облаченные в одеждыримских матрон, поигрывая связками розог, две свирепого вида шестидесятилетниеженщины ожидали наших указаний. Сен-Фон, очарованный великолепным задомКлервиль, пожелал оказать ему почести, прежде чем перейти к делу. Раскинувшисьна софе, великая распутница обнажила свои прелести самым бесстыдным иживописным образом, и пока я сосала ей клитор, Сен-Фон наслаждался, глубокозасунув свой язык в ее заднее отверстие.