Операторы показывали огромную площадь Святого Петра в центреВатикана, заполненную священниками. На ступенях храма поставили трибуну, сейчасна нее поднялся немолодой мужчина в красной мантии, она резко выделяется торжествующимцветом на строгом фоне белоснежных стен. Кардинал выглядит очень исхудавшим,бледным, под глазами повисли мешки, но взгляд ясен, а от всего облика кардиналавеет некой просветленностью.

Над головой у него пробежала строка:, вся стена сзади превратиласьв экран, на фоне которого трибуна показалась крохотным наростом.

— Братья и сестры, — заговорил кардинал с трибуныи с экрана, — я очень долго молился, советовался с Господом, провел сорокдней в уединении и постился, дабы достичь чистоты и ясности мыслей. Оченьнепростой вопрос, который стоит перед обществом, буквально разодрал его на двенеравные половины. Вы понимаете, что сейчас только один такой вопрос, чтоволнует все человечество… Да, это сеттлеретика.

Он передохнул, огромное море, заполонившее всю площадь,застыло, как скованное великим космическим холодом. Даже на крышах дальнихзданий по ту сторону площади полно народу, сидят у подзорных труб, чтобы видетьсвятого отца вживую, а голос четко и ясно говорит прямо в уши благодаря крохотнымтрансляторам.

— Сеттлеретика расколола мир, — повторилкардинал, — расколола человечество… Но не ложный ли это раскол? Не проискили дьявола, чтобы внести смуту, чтобы перессорить между собой добрых христиан,вызвать зависть, злобу, недоверие, желание навредить, вставить палку в колеса?

Огромные экраны показывали лица напряженно слушающих людей.Даже те парочки, кто пришли в обнимку и перешептывались в толпе, замерли исмотрят неотрывно. Кардинал перевел дыхание, во взгляде мука и сострадание,проговорил чуть охрипшим голосом:

— Я подумал: а может ли Господь допустить, чтобы в егомире произошло такое безумие? Чтобы вот так лучшие умы ученых придумали вещи,настолько неугодные Божественной сути?.. Может быть, это мы что-то не поняли,поспешили с выводами? Человеку свойственно ко всему новому относиться сподозрением, это наша защита, мы во всем сперва предполагаем зло, вред длясебя. Это правильно, иначе бы не выжили, ибо осторожность — родня мудрости!.. Ик сеттлеретике мы обязаны были в первую очередь отнестись с подозрением ипредубеждением, такова человеческая природа, которая уберегает нас от прыжков впропасть только для того, чтобы проверить: не вырастут ли у нас во времяпадения крылья?

Огромное число собравшихся по-прежнему представляло из себяогромное застывшее, как бетон, море. Но напряжение нарастало, все ощутили, чтокардинал готов сказать нечто иное, чем говорят остальные служители церкви.

— По истечении сорокадневного поста, — продолжалкардинал, — мне снизошло откровение в виде сверкающей и чистой мысли. Ясразу понял, что она ниспослана самим Господом!.. Я услышал глас, говорящийласково, что все в

Его руке, ничто без Его воли не творится на Земле, и всякий,прибегающий к сеттлеретике или нанотехнологиям, остается таким же христианином…ибо не обретает жизнь вечную, а только долгую. Ведь в воле Господа оборвать этужизнь в результате несчастного случая, да и сам человек, выполнив своепредначертание или просто пресытившись жизнью, будет обрывать ее и возвращатьсяк Господу нашему в Его лоно. Никто не обретет вечности, чада мои!.. Когда-топогаснут все звезды, Вселенная погибнет, и все предстанет перед судом Господа,ведь для него нет времени: прошла секунда человеческой жизни или миллиард лет,Ему все едино!

Мрак слушал со все возрастающим удивлением, прошептал:

— Как ты сумел его сподвигнуть на такую речь? Пообещалместо в суперкомпьютере?

Олег победно улыбнулся:

— Бери выше.

— Купил для него собственный компьютер?

— Бери выше, — повторил Олег. Обернулся, посмотрелна Мрака, покачал головой. — Он сам до этого дошел, понял?.. Нам же важно,чтобы они сами все понимали и сами все делали, не так ли? Иначе нам придетсявсе время сидеть здесь и улаживать конфликты и конфликтики. Уж не знаю,истинные ли его убеждения или политический ход, но это и не важно длярезультата. Главное — в монолитной стене антисциентистов пробита серьезнейшаябрешь!

Мрак кивнул, глубоко запавшие глаза следили за Олегомвнимательно.

— Да, ты умеешь добиваться своего.

— Не добьешься, — сказал Олег, — так тебядобьют. Вот и приходится.

Глаза Мрака расширились, неужто Олег сострил, но нет, это онизрекает очередную истину, еще не оформленную, не отесанную, не обретшую статусмудрости.

— А, ладно, — сказал он и махнул рукой. —Рад, что завершается все терпимо. Но все-таки, по-моему, жертв слишком… Да,слишком. Ладно, пойдем купаться?

Женщины переглянулись, ринулись наверх по лестнице закупальниками. Олег допил сок, сдвинул плечами.

— Не слишком, Мрак. Не слишком. Меньше просто нельзябыло.

— Почему? — переспросил Мрак. — Я в одиночкуне допустил бы вторжение армий Арабского Халифата. И все люди остались бы живы.Ладно, нам вмешиваться нельзя, хотя все-таки вмешивались, но почему нельзя былоизбежать потерь?

— Материальных? — переспросил Олег.

— Да.

— Можно было, — ответил Олег спокойно. Мрак сузилглаза.

— Так какого же черта…

Олег поморщился, покачал головой.

— Мрак… или не лезь в высокие сферы, или помолчи втряпочку. Порой моральные потери перевешивают материальные. Если бы недопустить нападения арабов на американскую базу, не допустить разрушениягородка и убийства всех жителей, разве можно было бы вообще начать операцию ?Технически да, можно. Но тогда это было бы неспровоцированное нападение нанедружественные, однако же невоюющие арабские страны. Но после уничтожениягородка, что было показано по всемирному телевидению, волна гнева подняласьтакая испепеляющая, что, если бы на арабские страны посыпались атомные бомбы, итогда никто бы не возмутился, а сказал бы: так им и надо!.. Так что сейчас,когда это дикое общество исламского мира целиком и полностью под контролемболее цивилизованной страны, нет протестов даже от тех стран, которыенауськивали и поддерживали исламские страны на выступление.

— Китай молчит?

— И даже Великая Амазония. Тем более молчит Черная Африка,откуда для пополнения войск Халифата прибыло три миллиона черных мусульман, итеперь все сожжены и развеяны в прах в этих песках. Молчит и даже благодарнаАмерике, что та не поднимает вопрос о ее участии. А что погибли самиамериканцы…

Он умолк, Мраку почудилось, что Олег вроде бы слегкасмутился. Чуть-чуть, но так давно не видел, чтобы Олег тушевался, что сразу жевцепился, как клещ в молодого зайца.

— Ну-ну?

— Мрак, это звучит жестоко, — наконец ответилОлег, — но это так: то были всего лишь солдаты. Не ученые, не инженеры, неизобретатели, не люди искусства. Просто люди, ничего не умевшие делать. Дажеработать не умевшие и не желающие работать. Так что давай уж скажем честно:цивилизация ничего не потеряла от того, что количество таких людей уменьшилось.Один хороший инженер все-таки стоит ста хороших генералов. А уж про остальныхофицеров или рядовых и вовсе молчу. Они для того и предназначены, чтобы воттак… Ну, ты понял.