Мрак процедил с отвращением:

— Калькулятор! Все рассчитал, кто сколько стоит. Эх,Олег… куда делись времена, когда я с топором, а ты с волшебным дрыном?

Олег ответил холодно, но Мраку почудилась глубокозапрятанная грусть:

— Не напоминай. Это бегство в детство, это слабость.Другим туда можно, нам — нельзя. Мы — сильные, Мрак. А это значит,ответственность на плечах у нас такая, что вот-вот хребет треснет. Но тащитьнадо. Кому много дано, с того много и спрашивается. Нам некогда просто посидетьи пивка попить, все мировые проблемы решаем! Думаешь, не понимаю, что этовыглядит не только тяжко, но и скучно?.. То ли дело самому на скачущем коне дас длинным сверкающим мечом в грозно вздернутой длани!

Мрак шумно вздохнул, глаза мечтательно затуманились. Олегсмотрел с горьким сочувствием. Мрак не дурак, но сознательно или бессознательнопоставил барьер, ограждающий его психику. Скорее всего, бессознательно. Да,бессознательно, узнай Мрак о таком, сам постарался бы сломать барьер и…очутился бы перед той ужасающей бездной, в которую ежечасно смотрит он, Олег. Аэто бездна отчаяния и сомнений, когда приходится решать за других. Да не простоза других, за других и Мрак решает, а вот так: за целые страны, народы,религии, подвижку технологий, развитие каких-то идей, притормаживание других… Иесли приходится допускать вот до такого, как сейчас, когда произошла настоящаявойна, чуть ли не мировая, то это еще и признание, что где-то и в чем-тонамного раньше прохлопал ушами, не учел каких-то тенденций, не сумел остановитьвовремя, вот и выросло нечто уродливое, а при таких скоростях роста ничего неостается, как немедленная хирургическая операция, иначе осторожная и щадящаятерапия может погубить всю цивилизацию.

Командующий ВВС США в Персидском заливе ФитцджеральдМоррисон вызвал наиболее доверенных летчиков, полковника Торстона и майораУилкинса. С ними, тогда еще совсем молодыми асами, он сражался в этом же небе,когда Ирак вторгся в Кувейт и приходилось его защищать в знаменитой, а затемтут же барражировали в небе, прикрывая сухопутные войска в операции.

Тогда все они были молодыми, нет, он и тогда уже былнемолодым, но это не важно, они летали, прикрывали друг друга, спасали другдругу жизни, ибо держался упорный слух, что на стороне арабов будут русскиелетчики-добровольцы на своих знаменитых или, а это настоящие противники…

Сейчас Торстон и Уилкинс стояли перед ним навытяжку,подчеркивая, что дружба дружбой, а перед боевым заданием они всего лишь егосолдаты.

— Полковник Торстон, — проговорил Моррисон, —майор Уилкинс… Только вам я могу доверить самую большую тайну и только сейчас, ниминутой раньше. Однако никто не должен знать даже после выполнения вамизадания. Вы поняли?

Они вытянулись всерьез, лица окаменели в ожидании.

— Вы знаете, что совершили арабы, — проговорилМоррисон с нажимом. — Началось с одиннадцатого сентября далекого 2001-го!Две башни Торгового Центра были символом нашей страны!.. И последниетеррористические акты по всей Америке… мы должны ответить адекватно! Ответитьтак, чтобы эти сволочи запомнили!

Их взгляды по-прежнему следили за ним с тем же немымвопросом. Разве нынешний ответный удар не адекватен подлому нападению войскХалифата? Разве это не полная расплата за все, за все?

— Нет, — ответил Моррисон, отвечая на немойвопрос. — Нет!.. Пропаганда — это одно, истина — другое. Мы знаем, чтовойну нам объявили не террористы. И даже не могучий Халифат. Войну нам объявилисламский мир…

Полковник Торстон осторожно прервал:

— Осмелюсь заметить, генерал Моррисон, мы выполнимлюбой приказ. Нам не требуется обоснование. Мы — солдаты!

Майор Уилкинс кивнул:

— Мы солдаты.

— Я знаю, — тепло выдохнул Моррисон. Он обнялТорстона, потом Уилкинса. — Я знаю, но вы еще и друзья. Потому и сказалвам то, чего никому бы не сказал. Потому и выбрал для этой цели именно вас. Выдолжны ударить в самое сердце исламской гадины!

Он вздрогнул, по лицу пробежала судорога. Полковник и майорпромолчали, лишь незаметно переглянулись. Генерал справился с собой, сказал ужеделовым голосом:

— Сейчас к вашим самолетам подвешивают бомбы большоймощности. Ваша цель — мечети Мекки и Медины. Вы, полковник Торстон, преждевсего сбросите бомбу на Каабу, вы знаете, это самое священное место длямусульман всего мира. Пусть ислам узнает, что мы вовсе не слабые. Пусть узнают,что, если нас вывести из себя, им же и придется очень плохо!.. Пусть запомнят,что отныне им лучше спрятаться в дальних углах планеты и больше никогда-никогдане выступать с заявлениями, что они-де поставят нас на колени. Своим бомбовымналетом вы, друзья мои, навсегда поставите точку в этой войне двух цивилизаций.Ибо мусульман надо не только разбить в военном отношении, но и устрашить.

Они стояли вытянувшись, оба побледнели. Моррисон поглядывалпытливо, задание в самом деле страшное, но не страшнее того, что выпало на долюэкипажа, который сбросил атомную бомбу на Хиросиму. Правда, с тех пор накалсражений сильно поутих, битвы стали проходить под защитой всевозможныхконвенций, гражданское население велено оберегать всеми способами…

Уилкинс шевельнулся, проговорил хриплым голосом:

— Я понимаю. Атомная бомбардировка Японии, да? Моррисонс облегчением вздохнул.

— Вы поняли абсолютно верно, полковник. Не примени мытогда атомную бомбу, Япония сражалась бы до последнего человека. И свои быяпошки гибли миллионами, и наших убили бы сотни тысяч. А так… фактор устрашения!Одной-единственной бомбой мы уничтожили огромный город с мирным населением, непотеряв ни единого солдата.

Значит, можем и другие города… И Япония в страхекапитулировала.

Их лица медленно обретали цвет, он с удовлетворением следил,как во взглядах снова появилась гордость и самообладание. Да, тяжело бомбитьневоенные объекты, но куда труднее было тем летчикам, что сбрасывали атомныебомбы на Хиросиму и Нагасаки! А сейчас уже знают на их примере, что этооправданно. Такой бомбардировкой спасут и жизни миллионов арабов, что сразупоймут тщетность сопротивления. Им нужно показать, что и американцы бываютсвирепыми и жестокими, когда их заденут. Свирепыми, жестокими и кровожадными.Так что вспоминайте эту бомбардировку, как вспоминает весь мир Хиросиму, иужасайтесь возмездию.

Олег внезапно прервал Викторию на полуслове, прислушался.Лицо покрыла смертельная бледность.

— Мрак! — вскрикнул он. — Мрак!

Голос был страшным, Виктория ахнула, в их комнате, гдетолько они двое, внезапно прямо из стены выпрыгнул Мрак.

— Что случилось?

Он быстро взглянул на Викторию, она вздрагивала, ностаралась держать себя в руках.

— Мрак, — сказал Олег сдавленным голосом, —давай на Ближний Восток. Один маньяк отдал приказ разбомбить мечети и Каабу.Быстро все останови… я не могу, я должен держать нити, не дать спутаться.