С какой стороны ни посмотри, график у двадцатидвухлетней принцессы был сложный. До этого она бывала за границей всего один раз – годом ранее в Южной Африке. Африканское турне она проделала вместе с родителями и сестрой. Теперь же спустя полгода после свадьбы с принцем Филиппом принцессе Елизавете, герцогине Эдинбургской, предстояло оказаться в фокусе внимания общества во время визита во Францию, своего первого зарубежного турне в качестве будущей главы государства.

Поездка, задуманная как весенний уик-энд в Париже, быстро превратилась в зрелище года для всего континента. Дипломатические ожидания также были амбициозны. Последний государственный визит короля и королевы в Париж в 1938 году имел большой успех. С тех пор вследствие Второй мировой войны, капитуляции Франции и эвакуации британских военных из Дюнкерка люди по обе стороны Ла-Манша стали менее уверенными друг в друге. Задачей принцессы было способствовать восстановлению добрых отношений. И французы были более чем в восторге от этого визита.

Власти планировали, что вдоль маршрута следования королевской делегации соберется до миллиона зрителей. Туроператоры из Бельгии, Голландии и Скандинавии организовали «туры на королевский визит». Хотя герцог и герцогиня Эдинбургские специально сказали, что не хотят никаких подарков, британское посольство было завалено дарами, от спортивной машины и шелковых чулок до ящика сыра сорта камамбер и макета Эйфелевой башни из золота. Кто-то даже прислал детскую коляску.

Из всех подарков этот был самым подходящим на тот момент, ибо принцесса была уже на третьем месяце беременности будущим принцем Чарльзом. Не то чтобы кто-то, кроме ближайших родственников, имел об этом хоть малейшее представление. Скажем еще раз, сейчас видно, как сильно изменился мир, если раньше новости такого рода не только скрывали до последней возможной минуты, но и старались вообще не упоминать. Единственное упоминание о том, что будущая королева находится в положении, было сделано уже после ее возвращения из Парижа, когда было объявлено, что принцесса «до конца июня не будет принимать участия ни в каких публичных мероприятиях».

Однако положение ничуть не помешало ей отправиться в четырехдневную поездку на уик-энд в самый жаркий праздник Троицы за всю историю. Сегодня трудно себе представить, что беременная наследница подвергнется подобным трудностям. Такая поездка включала алкогольные тосты, ланчи и обеды из пяти блюд, несколько затянувшихся до ночи вечерних приемов, обильную пищу без тепловой обработки, желудочное расстройство, посещение ночного клуба и чудом не случившуюся авиакатастрофу. Однако всего через три года после окончания Второй мировой войны Британия проявляла большую стойкость, нежели сегодня. Принцесса, воспитанная на понятиях долга военного времени, не собиралась позволить собственному состоянию здоровья расстроить визит, который планировался долгие месяцы.

Десятки тысяч людей выстроились на улицах Парижа только для того, чтобы посмотреть, как королевское авто проезжает по городу, – такой прием, по слухам, тронул принцессу «до слез». Официальной целью визита было открытие новой выставки под названием «Восемь веков британской жизни в Париже» в Музее Моды и костюма, причем одним из организаторов был некий Жорж Помпиду. Почти четверть века спустя он, являясь президентом Франции, принимал Королеву во время одного из самых важных визитов за все время ее правления. Однако тогда он был в составе местной комиссии по туризму.

А в 1948 году принцессу принимал президент Венсан Ориоль. В Елисейском дворце он вручил гостье орден Почетного легиона, после чего, согласно протоколу, ему следовало поцеловать награжденную особу в обе щеки.

– Я возлагаю эту задачу на вашего славного супруга, – театрально провозгласил президент, а затем вручил принцу Филиппу Военный крест за службу в годы войны[216].

На следующий день августейшая чета поднялась на Эйфелеву башню на лифте, тогда как толпа народу пыталась угнаться за ними по лестнице. По оценкам наблюдателей, вдоль берегов Сены выстроились полмиллиона человек, желающих посмотреть, как принцесса и герцог наслаждаются обзорной экскурсией на моторном катере. На Авеню Фош народу было столько, что королевский автомобиль с трудом пробирался сквозь толпу целых полчаса.

Внимание прессы было безжалостным, от чего герцог нервничал все больше, особенно после того, как его скрутило расстройство желудка. Тщетно продолжая надеяться на «спокойный уик-энд», герцог и герцогиня Эдинбургские в один из вечеров сели в ничем не примечательную машину и улизнули на частный ужин в La Tour d’Argent[217] с видом на Сену. Не прошло и пяти минут после их прибытия, как на улице собралась по меньшей мере тысячная толпа, а принцесса в голубом платье с белой меховой накидкой и герцог с яркой красной гвоздикой в петлице смокинга заметили, что прочих клиентов попросили покинуть ресторан. Пока они ужинали, – томатный суп, филе камбалы, утиная грудка и ножка и на десерт шоколадно-ванильное суфле, – герцог пришел в ярость, обнаружив на соседнем столике объектив скрытой камеры.

Оттуда они перебрались в самый модный ночной клуб того времени, кабаре Chez Carrere. И опять в зале стало пусто, публику попросили уйти. Беременная принцесса и страдающий от расстройства желудка герцог все же успели потанцевать до 1:35 ночи, а затем их отвезли обратно в резиденцию британского посла.

– Один из самых неприятных вечеров в моей жизни, – рассказывал позднее биографу Элизабет Лонгфорд Личный секретарь принцессы Джок Колвилл. – Все разодеты в пух и прах, и ни в одном месте, ни в другом ни души – только камеры.

В последний вечер визита толпа снова собралась, чтобы посмотреть, как «Зизетта», как многим французам нравилось называть принцессу, прибыла в Оперу. Газеты писали, что на ней было «белое шелковое платье, очень узкое в талии, с пышной, словно кринолин, юбкой». Ее гардероб не только не давал никакого намека на ее положение, но и произвел неизгладимое впечатление на самых требовательных зрителей.

– Она одевается в стиле New Look. Mais oui![218] – объявил не кто иной, как сам Кристиан Диор. – Такой стиль отлично подходит принцессе. А длина ее платьев даже чуть короче, чем у некоторых наших новых моделей.

Во время ее первого визита на ипподром, который она затем часто посещала в последующие годы, принцессу приветствовали самые большие толпы, которые когда-либо собирались в Лоншаме. Даже коммунистические газеты Франции сочли этот визит успешным. Желающие познакомиться с критикой в ее адрес могли почитать газеты в Шотландии, где церковные организации жаловались, что принцесса, которая должна быть «светочем молодежи», отправилась в воскресный день на скачки. И все же не было никаких сомнений в том, что поездка стала дипломатическим триумфом. Британские газеты называли поездку реваншем за нормандское завоевание, и их мнение разделал Джок Колвилл, который сказал: