Таунсенду исполнилось тридцать пять. Он был достаточно высок– около шести футов ростом, строен и весьма привлекателен: белая кожа, светлые,пепельного оттенка волосы и темно-серые глаза. Одевался он всегда оченьэлегантно и принадлежал к числу тех американцев, кто не только высоко ценитанглийские манеры и стиль поведения, но и успешно их усваивает. Однако самымипривлекательными для окружающих были, пожалуй, удивительным образомсохранившиеся в Стюарте детская непосредственность и невинность. Возможно,причиной тому – безвозвратно потерянное десятилетие жизни.

Порою он действовал импульсивно, а если встречал хотьмалейшее препятствие на своем пути к цели, в порыве ярости мог, что называется,соскочить с катушек, однако во время работы всегда жестко контролировал эмоциии умел держать себя в руках. Вспышки раздражения случались у него и в Обители,однако его быстро приводили в чувство.

Однажды Таунсенд влюбился – глубокое и страстное чувство кХелен Крейс, тоже агенту Таламаски, едва не погубило его. После того как в 1924году Хелен погибла в автомобильной катастрофе, Стюарт два года ходил просто самне свой. Его горе было столь безысходным, а тоска и страдание столь сильными,что мы опасались за его жизнь.

Возможно, мы никогда не узнаем, что на самом деле произошломежду ним и Стеллой Мэйфейр. Не исключено, однако, и даже вполне вероятно, чтоСтелла стала второй и последней любовью в его жизни.

Позволю здесь высказать собственную точку зрения. На мойвзгляд, Стюарта Таунсенда ни в коем случае нельзя было посылать в Новый Орлеан.И дело не только в его чрезмерной эмоциональности. И не только в его явномувлечении Стеллой. Проблема в другом: в этой сфере деятельности Стюартунедоставало опыта.

В период ученичества и стажировки ему приходилось иметь делос различными проявлениями нестандартной психики, в том числе и сэкстрасенсорными способностями людей. Да, он, безусловно, прочел горылитературы по оккультизму и не раз обсуждал эту тему с другими агентами ордена.Некоторое время ему довелось поработать вместе с Артуром Лангтри. Все так, но…

Но о ведьмах как таковых он знал слишком мало, а точнееговоря, совсем ничего. Равно как и другие агенты нашего ордена, кому доводилосьработать только с призраками, случаями одержимости или реинкарнации, Стюарт неимел представления о силе ведьм и о том, на что они способны.

Он не знал, например, что именно смертные ведьмыобеспечивают наиболее мощные и отчетливые проявления существ, которые лишенытелесной оболочки. Более того, есть основания полагать, что сама традицияназывать этих женщин ведьмами – которой всегда и по сию пору следуют и вТаламаске – казалась ему устаревшей и неразумной.

Весьма вероятно, что такая терминология не смущала его,когда речь шла о Деборе Мэйфейр или ее дочери Шарлотте, которые жили всемнадцатом столетии, однако казалась неприемлемой для характеристики веселой,остроумной, одетой по последней моде и вполне современной женщины, истинной«дочери двадцатого века», какой была Стелла, словно лукаво подмигивавшая ему и сулыбкой манившая к себе через океан.

Таламаска, безусловно, с определенной долей настороженностиотносится ко всем, кто еще только начинает исследования в сфере колдовства. Тоже самое относится к новичкам в области изучения вампиризма. Многие агенты орденавообще не верили в реальность существования подобных явлений до тех пор, покасобственными глазами не увидели, как действуют вампиры и ведьмы. Оптимальныйвыход из положения в данном случае – работа стажеров под непременным ипостоянным присмотром и руководством более опытных агентов и по возможностиисключение прямых контактов между исследователем и предметом его наблюдения.

Послать столь неискушенного в такого рода делах человека,как Таунсенд, на встречу с одной из Мэйфейрских ведьм – это все равно чтоотправить ребенка прямиком в ад и приказать ему взять интервью у самогодьявола.

Итак, вывод напрашивается сам собой: Стюарт Таунсенд поехалв Новый Орлеан совершенно неподготовленным к выполнению задания и даже не был вдостаточной мере проинструктирован и предупрежден об опасности. При всем моемуважении к старшинам, руководившим орденом в 1929 году, уверен, что в наши дниподобная оплошность не может быть допущена.

В заключение хочу упомянуть о еще одном обстоятельстве:насколько нам известно, Стюарт Таунсенд не обладал какими-либосверхъестественными способностями. Иными словами, он не был экстрасенсом. Апотому, столкнувшись с дьявольскими силами, он не только не понял, с чем именноимеет дело, но и не имел возможности им противостоять, ибо не обладал никакимисредствами защиты.

Заявление об исчезновении Стюарта Таунсенда поступило вполицию Нового Орлеана двадцать пятого июля 1929 года, ровно через месяц послеего приезда в этот город. Агенты Таламаски безуспешно пытались связаться с нимпо телефону; посланные телеграммы тоже остались без ответа. Поиски,предпринятые Ирвином Дандричем, ни к чему не привели. В отеле «Сент-Чарльз»,где, судя по бумаге, Стюартом было написано единственное письмо, полученноенами от него из Нового Орлеана, заявили, что человек с таким именем у них незарегистрирован. Никто из служащих отеля не мог вспомнить, чтобы он когда-либотам останавливался.

В результате предпринятого нами частного расследования небыло найдено ни единого подтверждения того факта, что Стюарт вообще добрался доНового Орлеана. К такому же выводу вскоре пришла и полиция.

Двадцать восьмого июля власти города сообщили нашим агентам,что все возможности для поисков исчерпаны. Однако под давлением Ирвина Дандричаи руководства Таламаски полиция в конце концов согласилась послать своих людейв особняк Мэйфейров, дабы задать несколько вопросов Стелле и выяснить,приходилось ли ей когда-либо встречаться или разговаривать с разыскиваемымчеловеком. Откровенно говоря, в Таламаске не надеялись на положительный результат,однако Стелла несказанно удивила всех, без промедления заявив, что отличнопомнит Стюарта.

Она рассказала, что действительно встречалась со Стюартом –высоким техасцем, приехавшим из Англии, и что он показался ей личностью весьмаинтересной, из тех, что не забываются. Они встретились за ленчем, потом вместепоужинали, а после проболтали всю ночь напролет.

Стелла недоумевала, что же могло с ним приключиться. Надоотдать ей должное, предположение о возможном несчастье, и даже убийстве, ееявно огорчило.