Исаак был окончательно побежден. Я вывернул все его карманыи извлек пятьдесят тысяч франков и несколько кредитных билетов, выписанных наберлинские банки на сумму двести пятьдесят тысяч ливров. Я щедро заплатилсудье, хозяину гостиниц и свидетелям, приказал заложить лошадей, и мы сЖозефинон покинули убежище, в котором не приходилось ожидать ничего хорошего.

— Держу пари, — сказала мне Жозефина, когда лошадипустились вскачь, — что я опять не получу ни единого су из этой добычи,между тем как ты получил ее только благодаря моей заднице: ты как раз выбиралсяиз нее, когда этот болван пришел и оказался в ловушке, которую приготовил длятебя.

— Разве я не говорил тебе, что задница приносит удачу?Если бы я сношал тебя во влагалище, я бы попался.

— Так что я буду за это иметь?

— Десять тысяч франков.

— Ах, какая щедрость!

— Но зачем тебе деньги, Жозефина? На тряпки? А мне они нужнына задницы, на мужские члены. Видишь, какая большая разница!

За такими и подобными им разговорами мы прибыли в Падерборн,так ни разу и не сойдя на землю после встречи с Исааком.

Лейпцигекая ярмарка привлекала много путешественников на этудорогу, гостиницы в Падерборне были переполнены, и нам пришлось делить однукомнату с богатым торговцем из Гамбурга, который ехал вместе с супругой назнаменитую ярмарку, о которой я упоминал. Торговца звали Кольмарк, егодвадцатилетняя жена была самым прекрасным созданием на свете, и признаюсь, чтоэта очаровательная женщина вскружила мне голову не меньше, чем очень пухлыйчемодан, который они тщательно заперли в один из шкафов комнаты. Желаниеобладать обоими названными предметами сделалось во мне настолько неодолимым,что ночью я не сомкнул глаз. По причине поломки экипажа супружеская чета должнабыла остаться в гостинице, и я, чтобы не упускать их из виду, придумал какие-тодела, которые также задерживали меня в Падерборне еще на один день. Итак, сталоясно, что раз уж мы проведем вместе тридцать шесть часов, завязать знакомствобыло делом естественным. Жозефина быстро подружилась с молодой женщиной,завтракали и ужинали мы за одним столом, вечером были на спектакле, и повозвращении, за ужином, я подстроил ловушку для своих жертв. За обед платилКольмарк, поэтому расходы за ужин должны были нести мы. Под этим предлогом ярано ушел из театра и пришел один в гостиницу якобы для того, чтобы заказатьстол.

— На другом конце города, — сказал яслужителям, — я должен захватить приятеля, с которым ночью уезжаю вБерлин, и я прошу вас немедленно приготовить мой экипаж и отправить его вместо, которое я укажу.

Эта предосторожность объяснялась просто: все мои вещинаходились в карете, я не забыл положить туда же аккуратно завернутый чемодан,который извлек из шкафа посредством отмычки. Затем я сказал кучеру:

— Жди меня у берлинских ворот, я приду туда с женой идругом, это будет лучше, чем заезжать за ним домой: по крайней мере, ты успеешьвыпить, ожидая нас, там неподалеку есть трактир.

Все шло как нельзя лучше, не успела моя карета отъехать отгостиницы, как вернулись Жозефина и наша глупая парочка. Я приготовилвеликолепный ужин и заранее добавил в вазу с фруктами дозу дурмана, достаточносильную, чтобы погрузить в глубокий сон того, кто испробует это лакомство. Планудался на славу: отведав роковых фруктов, и Кольмарк и его жена тотчас впали втакую беспробудную летаргию, что можно было тормошить их сколь угодно, и они быничего не услышали.

— Приготовься, — шепнул я Жозефине, как толькоувидел их в таком состоянии, — экипаж нас ждет, чемодан уже внутри, а покапомоги мне насладиться этой дамой, от которой у меня кружится голова; потомобшарим их, заберем бумажники и драгоценности, и выберемся отсюда тихонько инезаметно.

Я приблизился к госпоже Кольмарк; я поднял ей платье,потискал груди — она не просыпалась. Ободренный этим состоянием .беспамятства,на которое я даже не рассчитывал, я осмелел, и мы с Жозефиной быстро разделиспящую. О Боже, я увидел перед собой тело самой Венеры!

— Жозефина, — вскрикнул я, — никогда ещезлодейство не делало мой член таким твердым. Однако я должен внести изменения вмой план: я не совсем уверен в снадобье и, чтобы они не проснулись наверняка, ябуду сношать их по очереди и убью обоих во время совокупления.

Я начал с женщины; сначала я овладел ею спереди, затемзабрался в задний проход. Никакого движения, никакого намека на реакцию… Язаполнил ей анус спермой и перешел к мужу. Кольмарк, которому было не болеетридцати лет, имел задницу, белую как алебастр; я оставил его после несколькихтолчков, чтобы вновь углубиться в зад жены, но прежде положил на нее тело мужа,а сверху три матраца. Жозефина, которая по моей команде прыгнула на матрацы,мгновенно задушила обоих. Я наслаждался, я испытывал в заднице женынепередаваемое словами сладострастное ощущение, вызываемое насильственнойсмертью предмета, который служит нашему удовольствию. Невозможно представить,до какой степени судорожное сокращение всех мышц жертвы возбуждает похотьубийцы! Нет, друзья, я лучше помолчу, тем более что нет истинного распутника,который ни разу не отнял бы жизнь у предмета своего наслаждения. Закончивоперацию, мы аккуратно положили оба трупа на их кровати, взяли часы, бумажникии драгоценности, спустились вниз и вышли из гостиницы, где никто не удивилсянашему позднему уходу, так как я предупредил всех об этом.

— Не будите господина и госпожу Кольмарк, —сказали мы на прощание, — они просили сделать это только в полдень: вашчудесный ужин и прекрасное вино ударили им в голову, и они хотят отдохнуть какследует, мы тоже поступили бы таким образом, если бы не срочные дела.

Попрощавшись, заплатив за проживание и услуги, мы уехали,провожаемые вежливыми поклонами, и без остановок доехали до Берлина. И только вэтой славной столице Пруссии мы обнаружили, что чемодан, наполненныйдрагоценными каменьями, и остальные украденные вещи стоят в общей сложностиболее двух миллионов.

— Жозефина! — обрадовался я, подсчитав небывалуюдобычу. — Разве не говорил я тебе, что одно злодейство обеспечивает успехследующему и что самым счастливым из людей будет тот, кто совершит их больше?

В Берлине мы устроили такое же заведение, как в Бордо, и яснова стал считаться братом Жозефины.

Эта девушка, которая становилась красивее с каждым днем,очень скоро завоевала много сердец, поскольку она обращала внимание только набогатых поклонников, первым мужчиной, сделавшемся ее мишенью, был принц Генрих,брат короля[38].

Этот любезный вельможа отличался необыкновенно скандальнойрепутацией, острым умом, прекрасными манерами и, конечно, неутомимымраспутством. Генрих, отдающий предпочтение скорее мужчинам, нежели женщинам,никогда не связывался с предметами, которые не могли способствовать утолениюего излюбленных желаний.