было принято. Она только что отняла жизнь – почти жизнь – на территории священного амфитеатра, в святейшем из мест, в святейший из дней. Богиня Изобилия, если бы она существовала, могла бы поразить ее насмерть за то, что она уже совершила. Пусть уж лучше она доведет дело до горького конца.

Единственное оружие здесь было погружено до рукояти в тело юноши, который лежал, принесенный в жертву. Вытянув руку, чтобы дотянуться до него, с трудом удерживая под собой корчащуюся, почти мертвую колдунью, королева-воительница снова схватилась за оружие.

Тело колдуньи на мгновение выгнулось, когда Тамура отклонилась слишком далеко, и ей пришлось броситься обратно на тело, сжав руки колдуньи, прежде чем сделать еще одну попытку достать нож. Она не могла упереться одной рукой в тело мертвого юноши, чтобы выдернуть клинок, но смогла бы дотянуться до ножа, если вывернется до боли, и была готова сделать это.

Тамура тихо прошептала что-то, молитву или извинение, или и то, и другое, и свободной рукой выдернула клинок с костяной рукояткой, блестящее железо которого окрасилось свежей кровью.

Затем в тот же миг она повернулась, вонзила клинок в грудь колдуньи и двинула острие к источнику света.

«Еще немного, сейчас, – подбодрил довольный голос, звучащий моложе и ярче. – Почти готово. Почти конец».

Кто-то кричал. Она слышала много голосов. Один был рядом, и она посмотрела вверх. Девушка-жертва билась и извивалась в своих путах. Королева воинов не почитала Богиню Изобилия. Но это не означало, что она развяжет девушку, предназначенную для использования богом. Пусть жрица решает, стоит ли пощадить жизнь девушки. У Тамуры была своя миссия, которую она должна была выполнить.

Сосредоточившись, Тамура вернулась к делу. Глубоким и быстрым движением она разрезала место свечения и отодвинула плоть. Когда кожа вокруг исчезла, свет стал еще ярче. Кровь заструилась вокруг и над сиянием, но не помешала Тамуре. Она погрузила пальцы по обе стороны от источника света и освободила из груди мертвой женщины – что это было? – кусок кварца размером с сердце. Когда Тамура подняла кварц, он засветился голубым светом, но после трех, четырех, пяти биений свечение угасло. На свету ее руки казались черными. Как только свет погас, они приобрели истинный цвет. Кроваво-красный.

Кварц в руках Тамуры стал холодным. Окружающий мир вновь обрел четкость.

Она подняла голову, и на нее смотрели две тысячи глаз.

Люди разевали рты, размахивали руками, но она ничего не слышала. Они подбадривали ее или жаждали ее крови? В любом случае задерживаться она не собиралась. Священный клинок скользил в ее окровавленных руках, и она небрежно бросила его на землю.

Не обращая внимания, движимая порывом, она спрыгнула с помоста и помчалась по полу амфитеатра. Никто не остановил ее. Все смотрели, но не двигались. Некоторые даже не смотрели. Она бегом взлетела по лестнице и распахнула двери наружу, убегая, как лиса. Она остановилась только для того, чтобы забрать свое уже никем не охраняемое оружие. Пристегнув его, она почувствовала себя в безопасности.

Теперь Тамура знала, что еще нужно сделать.

Мир только что расцвел, как цветок, и она не собиралась тратить ни минуты на объяснения, на защиту своего решения. Никто другой не смог бы сделать то, что сделала она, и никакого стыда она не испытывала. Она сделала все, чтобы спасти Пять Королевств.

Теперь сделает все необходимое, чтобы спасти Скорпику.

Дар за даром. Она не отказывалась от них. Она не опозорит неизвестного дарителя.

Не останавливаясь, она поднялась по лестнице, пройдя сквозь двери, вышла на улицы Священного Города.

За ее спиной воцарился хаос.

36

Свободные

Три месяца спустя

В Скорпике

Гретти, Тамура, Азур

Воительница Ламидха рожала под открытым небом, стояло прохладное осеннее утро, несмотря на то, что две минуты из каждых трех она не ощущала холод. Каждый раз, когда она вскрикивала, ее голос дрожал и уносился вдаль, исчезая, поглощенный горизонтом. Время от времени она поднималась, чтобы идти, но так и не смогла уйти далеко. Она снова опускалась на колени, упираясь ладонями в землю, и вскоре раздался еще один вой, еще один звук, который поглотило огромное небо.

За каждым ее движением следили сотни глаз. Повитуха сдерживала толпу воительниц, но женщин было так много, что их дыхание было слышно почти осязаемо. Гретти сжала руки так крепко, что короткие ногти оставили на ладонях глубокие розовые полумесяцы. Она не смотрела на воинов, находящихся по обе стороны от нее. Она знала, кто здесь, а кто нет. Вряд ли кто-то мог остаться в стороне. Роды начались ближе к рассвету. Было уже за полдень, тонкие солнечные лучи пробивались сквозь скопления облаков над головой, когда Гретти почувствовала, как сильная рука схватила ее за плечо. Она повернулась.

Саркх снова пристально посмотрела на нее.

– Ты нужна ей.

Гретти жестом указала на Ламидху, чьи крики становились все слабее, хриплыми от усталости, хотя повитуха не сказала ничего, что свидетельствовало бы о скором появлении ребенка.

– Она должна быть здесь.

– Я не спрашивала о твоих мыслях. Я пришла сказать тебе, что ты ей нужна. Не заставляй меня повторять в третий раз.

Какой смысл противиться? Она пошла.

Сначала воздух в палатке Тамуры показался ей спертым, но Гретти быстро поняла, что это просто запах, к которому она не привыкла: запах бумаги, причем большого количества. По всей палатке были разбросаны карты, начертанные на тонких листах из толченого тростника. Они покрывали стены, койку, сундуки, все поверхности. Одна карта была даже прикреплена к центральному шесту, державшему крышу.

– Гретти, – сказала Тамура, указывая жестом на эту карту, самую заметную, – мне нужны твои соображения по поводу этого маршрута.

Женщина встала рядом со своей королевой, но даже не взглянула в ту сторону, куда указывал палец Тамуры.

– Нет необходимости в переговорах, – сказала она. – У нас в считаные минуты может появиться новая воительница.

– А если нет?

– Хотелось бы надеяться, что да, – ответила Гретти.

– Мы надеемся, – сказала Тамура. – Но я королева. Я несу ответственность. И ты обещала помогать, пока не закончится Бездевичье. Бездевичье не закончилось.

– Если Скорпион пожелает, – сказала Гретти, – то все закончится сегодня.

Тамура сжала кулак. У Гретти возникло тревожное чувство, что это может быть тот самый момент, которого она боялась уже много лет, момент, когда Тамура, наконец, устанет с ней препираться и просто ударит ее кулаком в лицо. В некотором смысле это принесло бы облегчение.

Но Тамура с усилием разжала пальцы и сказала:

– У Скорпиона могут быть другие планы.

Гретти задумалась над тем,