Раздалось негромкое мяуканье. Мазур недоумевающе оглянулся.

На столике стояла корзинка-клетка из железных прутиков, сручками, и в ней маялся здоровенный рыжий котище. Простоволосая бабуля,единственная из четырех соседей Мазура по отсеку не спавшая, перехватив еговзгляд, оживилась. Сейчас пойдет в атаку, определил он.

Точно. Старушка шустро пересела на самый конец полки,поближе к ним, и, с обрадованным видом истосковавшейся по собеседникамобщительной души, открыла огонь:

– Что-то я вас не видела… На станции сели? Разве тут станциягде-то?

– Из общего вагона перешли, – сказал Мазур,разворачиваясь к ней и покоряясь неизбежному. – Надо же, чуть руку несломал, когда затормозили, в стенку так и врезался…

– Ох, а у меня Васька со столика кувыркнулся! – онакивнула на кота. – Сама чуть по стеночке не размазалась… А это жена ваша?

И началось… Повздыхав для порядка над глухонемой красавицей(и похвалив Мазура за то, что не побоялся взять в жены увечную, на что онскромно опустил глаза), бабулька с ходу стала выкладывать всю свою подноготную.Мазур моментально узнал, что годочков ей семьдесят один, едет к сыну в Иркутск,а сын мужик хороший, хоть и закладывает да потихоньку от жены бегает налево, аведь и не мальчик уже, ровесник Мазура (весь в батю, шалопута, тоже ухарь был,ох, я с им наплакалась, пока не сообразила поленом колошматить)… И так далее, итому подобное. Поскольку от Мазура в ответ ждали такой же широты души, онстарался оправдать ожидания – военный, в отпуске, везет жену к брату (нет,брат-то нормальный, слышит-говорит, это уж жене одной так не повезло из всейродовы…)…

Потом Пелагея Филипповна, добрая душа, выговорившись немногои приустав, взялась жалеть Джен еще активнее – и старательно потчевать домашнимсалом, которое американка, ручаться можно, видела впервые в жизни. С немоймольбой покосилась на Мазура. Тот опустил веки: что это за русский человек,если в жизни не видел сала?!

Джен покорно принялась жевать. Судя по ее лицу, ожидалахудшего. Часа через полтора пьяная компания, к счастью, сошла, стало потише.Бабуля прилегла вздремнуть. За окнами уже смеркалось, и никто их пока что непотревожил, все шло отлично…

Увы, на очередной станции вошли трое хмырей, Мазуру спервого взгляда не понравившихся – этакая приблатненная шелупонь, шагавшая попроходу с видом полновластных хозяев жизни, развязная напоказ. Задержалисьвозле Джен, нагло обозрели – и приземлились на опустевшие места пьянчуг, пососедству с отсеком Мазура. Однако, против его ожиданий, спиртное доставать неспешили – сидели, лениво перекидываясь негромкими фразами с примесьюопределенно блатного жаргона. У одного Мазур заметил татуировку на пальцах,компания ему не нравилась все сильнее – от нее так и веяло грядущимбеспокойством, раза два, не особенно и понижая голос, проехались насчет женскихстатей Джен. При необходимости, конечно, ему ничего не стоило сделать из троицысалат по-флотски, но любой скандал означал неизбежное появление милиции,протокол и прочие удовольствия…

– А интересно, зачем старому чмырю такая кошечка? –совсем уж громко поинтересовался самый высокий. – Володя, ну что он с нейделать будет? Своим вялым?

Мазур внимательно, многообещающе посмотрел на него. Тотответил нахальной ухмылкой: ну, что ты мне сделаешь? Плюнув мысленно, Мазуротвернулся.

Они совершенно трезвые, все трое. И багажа нет. Никакого.Старый, избитый прием: скандал, драка, появляются стражи порядка, всемдействующим лицам предлагается пройти куда следует – применительно к обстановкеэто означает, что придется где-то сойти… А там и группа захвата, как из-подземли.

Мазур не мог определить, подсадка это или обыкновенноехамье, и злился на себя, все сильнее поддаваясь беспокойству. В его положенииприходилось быть святее Папы римского, потому что поезд ничем не отличаетсясейчас для них от надежного капкана… Если это подсадка, придется давить напсихику автоматом… а что потом? Стоп-кран, в тайгу… Скверно.

Потрогал ногой сумку, задвигая ее поглубже. Все четверососедей спали, даже кот задремал. Эх, бодрствуй бабуся Пелагея Филипповна,соколом бы налетела на ворога, отчитала по-простому по-русски, чтобы невязались к увечной при живом-то муже… Провинциальный народ не настолько ещеосвинел, чтобы применять рукоприкладство к старухам, тут вам не город…

Джен коснулась его локтя, показала пальцем себе в грудь, внаправлении туалета. Он кивнул, похлопал по руке – тоже нервничала, видела поповедению этой троицы, что что-то тут нечисто, вовсе не обязательно знать язык…

Она удалилась. И почти сразу же высокий с дружком встали,довольно громко высокий сообщил оставшемуся дружку:

– Володь, ты пока сиди, а мы крошке поможем джинсикирасстегнуть, может, и найдем там чего интересного…

И, ускоряя шаг, двинулись вслед за девушкой. Оставшийсятретий, тот, с наколками, в ярко-синей куртке, уставился на Мазура с вызовом –но Мазур, не обращая на него внимания, кинулся следом.

В тамбуре, у двери туалета – Джен уже успела войти – он носк носу столкнулся с обоими. Успел еще сказать:

– Эй, полегче…

И говорить стало некогда. Реакция спасла. Увидев молниеноснодернувшуюся к нему руку – ребро ладони определенно шло на вырубающий прием –Мазур неуловимо для глаза посторонился, перехватил запястье, встретил пальцыторцом ладони… Высокий поневоле взвыл, столкнувшись с неизвестным ему захватомиз спецкурса «бой на ограниченном пространстве». Р-раз! Два! Коленом!

Послав согнувшегося пополам противника головой вперед так,чтобы макушка качественно и чувствительно пришла в соприкосновение с дверью,Мазур отметил краем глаза шевеление в проходе, быстро удалявшееся синее пятно.Сообразил вдруг и, отбросив коленом бесчувственного парня, кинулся в вагон.

В противоположном конце уже захлопнулась дверь, ведущая вмежвагонное пространство. Сумки под столиком не было. Мазур наддал. Ну конечноже, конечно – он, должно быть, чересчур уж внимателен был к своей сумке, и онирешили, там есть чем поживиться, выманили с помощью нехитрого финта… Не прыгнетже с поезда на ходу, сука такая?

Мазур мчался, распахивая двери, отталкивая попадавшихся напути людей – но не теряя головы, ожидая возможного нападения на случай, есливсе еще сложнее. Мелькали испуганные лица, кто-то охнул, отлетая к стене…

С шумом распахнулась очередная дверь. Ага! Володя в синейкуртке сидел на корточках над расстегнутой сумкой, ничуть не опасаясь вторженияее хозяина, по расслабленной позе видно – должно быть, полагал, что дружкинадежно вырубят лоха, вполне возможно, этот номер был отработан давно…

Но тут еще и кое-что другое… Глаза у вора, честное слово,были прямо-таки квадратными. Медленно подняв на Мазура бледное лицо, он, каксидел на корточках, так и отступил-отпрыгнул к стене, заслонился руками: