Дастин просит команду яхты не сразу возвращаться на пристань, а немного покататься вдоль берега, и они рассекают морские просторы, наслаждаясь свежестью и ветром. В какой-то момент, когда становится прохладно, Дастин обнимает Диану, положив ей руку на плечо и прижав к себе. И они сидят так, греясь друг о друга и накинув на плечи один на двоих плед. Им комфортно молчать – по крайней мере, так кажется Диане. Однако в самом конце пути Дастин почему-то вдруг спрашивает ее:

– Диана, скажи. Ты когда-нибудь пела... в городке неподалеку? Несколько лет назад, в июле. Она непонимающе смотрит на него. Что он имеет в виду?

– Это очень странно, но все же я скажу, – отвечает Дастин и трет лоб свободной рукой. – Вчера я услышал твой голос и понял одну важную вещь, хоть она может показаться смешной. Я слышал твой голос и раньше. Несколько лет назад. Когда приходил после работы поздно вечером на берег. Знаешь, я так уставал, и казалось, что ничего хорошего уже не будет, и ничего не получалось... Но я приходил к морю и слышал, как поет девушка.

Глупо... Это сначала раздражало меня, а потом стало придавать сил, что ли... Я бежал после работы как ненормальный на берег, чтобы послушать эту девушку. Девушку с твоим голосом. Это ведь была ты? – спрашивает Дастин вдруг, заглядывая Диане в глаза. Она почти испуганно на него смотрит, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– Я подумал, что раз твоя вилла близка к этому месту, ты могла приплывать сюда и петь, – несколько смущенно продолжает Дастин, хотя обычно это ему не свойственно. – Может быть, я что-то путаю, но столько совпадений меня смущают. Наверное, только такой идиот, как я, мог влюбиться в чей-то голос, – ударяет он со смехом по колену.

И тут до Дианы доходит – Дастин когда-то слышал голос Санни и влюбился в него. А вчера вновь услышал его. Поэтому и позвал ее на свидание.

Он тоже перепутал их с Санни. Тоже.

Как он мог?

На Диану накатывает волна гнева – да какого черта?! Почему везде она? Почему всюду эта пронырливая сучка?! Почему из-за нее одни проблемы?

Дастин понимает, что с Дианой творится что-то странное, и он слегка отстраняется.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – говорит он, а Диана просто качает головой, пытаясь взять себя в руки. – Просто скажи – ты ли это была или я ошибаюсь?

Он говорит, как называется город, когда конкретно это было, и в его голосе столько надежды, что Диана несмело кивает. Она мстит. Мстит Санни за то, что она посмела понравиться Дастину. И мстит Дастину, который перепутал их. И, наверное, самой себе...

– Это все-таки была ты? – не веря, спрашивает Дастин – похоже он сомневался до самого конца. Его глаза странно блестят, а на губах играет полуулыбка.

«Я, – говорит про себя Диана. – Я. Это была я. И ты будешь так считать до скончания веков». Дастин кладет на ее лицо горячую ладонь. Они смотрят друг другу в глаза.

– Значит, я нашел тебя? – спрашивает он тихо и осторожно целует в губы, словно боится, что она растает от этого поцелуя как снежинка.

Для Дианы это неожиданно, но безумно приятно – исполняется ее мечта. Она в восторге от этого упоительного мягкого поцелуя, от неспешных прикосновений, от появившегося головокружения – ей кажется, что вместе с Дастином они летят прямо в море безумной нежности, которое стало их небом.

Но в какой-то момент Диана загорается как свеча от переполняющих ее чувств, и ей хочется сделать поцелуй более чувственным и глубоким. Она обнимает Дастина так крепко, как может, жадно льнет всем телом, требовательно проводит ладонями по его плечам и шее. И в ее голове бьется только одна-единственная мысль: «Ты – мой. Ты только мой. Мой».

Первым отстраняется Дастин, которого явно поражает напор Дианы.

– Твой отец меня убьет, – шепчет он ей, гладя по волосам, и глазами показывает на невозмутимого охранника, сидящего неподалеку. Диана беззвучно смеется.

Домой она приезжает часа через три, когда они вдоволь нагулялись на берегу.

«Спокойной ночи», – пишет ей перед сном Лестерс. И Диана засыпает, положив руку под подушку. Наконец-то принц полюбил Русалочку.

Ей снова снится белый туннель и поезд.

Иногда в мою голову приходят мысли, что в жизни все-таки есть место предопределению. Я вспоминаю легенду острова Святого Гаала о том, что те, кто поцелуется вблизи Лампфорта тогда, когда на небе будут видны и солнце, и луна, будут счастливы в своей любви. И думаю о Кристиане.

Да, наш поцелуй – первый – произошел именно там, и я видела своими глазами и кусочек заходящего солнца, и полупрозрачную луну, а теперь мои мысли заняты Крисом. Мое Небесное радио транслирует теперь не музыку, а его голос. Он даже снился мне несколько раз – и в обрывках сновидений, которые остались в памяти, Крис смеялся и держал меня за руку.

Думая о нем, мне хочется, чтобы хотя бы доля предопределения существовала в наших жизнях. Ведь это так удобно – стоит поцеловаться в нужном месте и в нужное время, и вы уже парочка навеки. А я бы не против была продолжить наше общение с Кристианом – вдруг, и правда, у нас может что-то получиться? Да, я знаю, у него есть чувства к Диане, но ведь он ей не слишком-то и нужен. Диана – поклонница Лестерса и тащится от него.

Потом я прихожу в себя и выбиваю всю эту романтическую дурь из своей головы. Какое, к черту, предопределение, какие легенды? Все только в моих руках – и в любви, и в карьере. Во всей моей жизни.

Однако мысли о Крисе все равно не исчезают.

... С того момента, как мы покинули остров Святого Гаала, прошла почти неделя.

В тот вечер Крис хочет уплыть обратно вместе со мной и Нейтаном, однако на нашем катере нет свободных мест, и экскурсовод категорически отказывается брать лишнего человека.

Крис не теряется и договоривается с командой отплывающего теплохода – у них как раз было не слишком много пассажиров. В результате на теплоход Кристиан затаскивает и нас, заявив, что хочет с нами потусоваться. И, честно сказать, это круто. Обратный путь мы проводим на верхней открытой палубе за круглым столиком, на котором нам накрывают ужин – обслуживание на теплоходе высший класс. Играет расслабляющая приятная музыка, мы неспешно пьем холодное белое вино, разговариваем, шутим... И я время от времени посматриваю на Криса – все-таки есть в нем что-то такое, что заставляет меня интересоваться им. Хотя своим неожиданным поцелуем он меня порядком разозлил, интерес все равно остается. Крис для меня неразгаданная до конца загадка, ответ на которую хочется знать почти до умопомрачения. Кроме того, еще там, на палубе теплохода, я ловлю себя на мысли, что Крис – полная противоположность Лестерса. Почему я начинаю их сравнивать, я и сама не понимаю, однако точно знаю, что Кристиан во многом выигрывает. Он веселый, жизнерадостный, не играющий бесконечную череду ролей, не страдающий переизбытком высокомерия, не ставящий себя на первое место во всем, в чем можно. И, конечно, куда более адекватный! По крайней мере, Кристиану не приходит в голову называть меня Рыжим Франкенштейном!