Ее порода действительно не относилась к авиарам. Шестой зашагал дальше.

– Никогда не видела, чтобы траппера сопровождала птица, рожденная не на островах, – продолжила Вати за спиной.

Это был не вопрос. Поэтому Шестой не счел нужным отвечать.

Лагерь – всего у траппера их было на острове три – находился на вершине невысокого холма у подножия горы, куда вела извилистая тропа. На крепком дереве гурра, над землей, он соорудил жилище, состоящее из одной комнаты. На Патжи безопаснее всего спать на деревьях. В кронах часто обитали авиары, а большинство крупных хищников передвигались по земле.

Шестой зажег фонарь и поднял перед собой, освещая оранжевым светом дом.

– Полезай, – велел он женщине.

Вати оглянулась через плечо на темнеющие джунгли. Несмотря на непринужденную улыбку, которой одарила его женщина перед тем, как вскарабкаться по вбитым в ствол дощечкам, траппер в свете фонаря заметил, что глаза у нее покраснели от недосыпа. Зато онемение уже должно пройти.

– Откуда ты узнала? – спросил он.

Вати остановилась возле люка, ведущего в дом.

– Что узнала?

– Где мой лагерь. Кто тебе рассказал?

– Я шла на звук воды. – Она кивнула в сторону ручейка, журчащего на склоне горы. – А когда начали попадаться ловушки, я поняла, что на верном пути.

Шестой нахмурился. Она не могла услышать звуки ручья – в сотне ярдов тот пропадал под землей и снова выходил на поверхность в совершенно неожиданном месте.

Идти на звук воды было невозможно в буквальном смысле.

Значит, она лжет? Или ей просто повезло?

– Ты искала меня.

– Я искала кого угодно, – ответила Вати, с усилием поднимая люк. Изнутри хижины ее голос звучал приглушенно. – Я сразу поняла, что встреча с траппером будет единственной надеждой на выживание.

Внутри она подошла к окошку, затянутому сеткой. Кокерлий так и сидел на ее плече.

– Тут мило. Весьма уютно для хижины, стоящей на склоне горы посреди смертоносных джунглей на отрезанном от мира острове, окруженном морскими чудовищами.

Шестой залез следом, держа фонарь в зубах. Домик на вершине дерева можно было обойти за четыре шага по периметру, а выпрямиться в полный рост хоть и удавалось, но с трудом.

– Вытряхни одеяла. – Он кивком указал на сложенные одеяла и поставил на место фонарь. – И подними все чашки и миски на полке, проверь их внутри. Не пропусти ни одной.

Женщина удивленно округлила глаза:

– Что в них искать?

– Муравьев-убийц, скорпионов, пауков, мокрецов-кровососов…

Шестой закончил перечень пожатием плеч и пересадил Сак на насест у окна.

– В этот дом трудно пробраться, но мы на Патжи. Отец любит сюрпризы.

Вати нерешительно пристроила на пол заплечный мешок и принялась за дело, а траппер тем временем поднялся по лестнице на крышу. Там в два ряда крепились ящики для птиц, с гнездами внутри и отверстиями, чтобы авиары могли свободно покидать свои жилища и возвращаться. Птицы все равно далеко не улетали, кроме особых случаев. Ведь Шестой сам их вырастил.

Кокерлий уселся наверху домика, негромко посвистывая, потому что уже стемнело. Из других ящиков полилось ответное воркование и щебет. Шестой выполз на крышу, чтобы проверить лапы и крылья у каждой птицы. Живущие здесь пары авиаров были делом его жизни. А высиженные ими птенцы – основным заработком в торговле. Он пытался промышлять на острове, искал гнезда и диких птенцов, но охота на авиаров не сравнится в прибыльности с разведением.

– Тебя зовут Шестой, да?

Снизу донесся голос Вати, сопровождавшийся звуком вытряхиваемого одеяла.

– Да.

– Большая семья, – заметила она.

Обычная. По крайней мере, раньше так и было. Его отец был двенадцатым ребенком, а мать – одиннадцатым.

– Шестой как? – не унималась Вати.

– На Закате.

– Значит, ты родился вечером. Традиционные имена всегда казались мне слишком… м-м-м… описательными.

«Что за бессмысленная болтовня, – рассердился Шестой. – Почему островитянам обязательно нужно говорить, когда слова совсем не важны?»

Он передвинулся к следующему гнезду, осмотрел двух сонных птиц, затем их помет. Птицы встречали его с радостью. Авиар, выросший среди людей, а особенно приученный делиться своим даром с раннего возраста, всегда воспринимал человека как часть стаи. Эти птицы не составляли ему компанию в путешествиях, как Сак и Кокерлий, но Шестой все равно любил их.

– В одеялах насекомых нет, – сообщила Вати, высунувшись из люка за спиной.

Авиар сидел у нее на плече.

– А в чашках?

– Сейчас займусь. Значит, это твои авиары для размножения, да?

Шестой не стал отвечать, и так все было очевидно.

Вати наблюдала, как он проверяет птиц. Он чувствовал спиной ее взгляд. Наконец траппер заговорил:

– Почему твоя компания не послушала наших советов? Ваша экспедиция обернулась катастрофой.

– Не спорю.

Траппер повернулся к ней.

– Да, – продолжала женщина, – скорее всего, вся наша экспедиция станет ошибкой, но эта ошибка приблизит нас на шаг к цели.

Следующей Шестой осмотрел Сизисру. Теперь ему подсвечивала взошедшая луна.

– Глупо.

Вати положила скрещенные руки на крышу домика. Нижняя половина ее тела скрывалась в освещенном квадрате люка.

– Думаешь, наши предки учились искать в океане путь, не допуская ошибок? А первые трапперы? Вы пользуетесь знаниями, переданными через много поколений. И эти знания собирали методом проб и ошибок. Если бы первые трапперы решили, что исследовать острова «глупо», что бы вы сейчас делали?

– Первые трапперы были одиночками с хорошей подготовкой. В отличие от корабля, набитого клерками и портовыми грузчиками.

– Мир меняется, Шестой на Закате, – тихо произнесла Вати. – Люди на материке мечтают об авиарах-компаньонах. То, что раньше могли себе позволить только богачи, теперь по карману многим. Мы сделали столько открытий, но авиары остаются загадкой. Почему птенцы, выращенные на обитаемых островах, не делятся своим даром? Мы пока не знаем.

– Глупые доводы, – перебил Шестой, усаживая Сизисру обратно в гнездо. – Не хочу слушать их снова.

– А Верхние? – спросила Вати. – Что ты думаешь об их технологиях, о чудесах, на которые они способны?

Траппер посмотрел на нее, достал пару толстых перчаток и жестом указал на авиара женщины. Вати взяла бело-зеленого авиара в руки и успокаивающе зацокала языком. Птице такое обращение не понравилось, и она несколько раз раздраженно клюнула пальцы женщины, но не всерьез.

Шестой осторожно взял протянутую птицу руками в перчатках – с ним она бы не стала церемониться – и размотал наложенную Вати повязку. Он очистил рану, вызвав бурю недовольства со стороны птицы, и аккуратно наложил новую повязку. Затем другим бинтом привязал крылья к телу, но не слишком туго, чтобы ничего не мешало птице дышать.

Естественно, авиар остался недоволен. Но, учитывая перелом, от полетов крылу станет только хуже. Со временем птица раздерет повязку клювом, но пока у крыла будет возможность немного восстановиться. Закончив, Шестой подсадил птицу к своим авиарам. Те издавали негромкий, дружелюбный щебет, пытаясь успокоить взъерошенную соседку.

Вати, казалось, не возражала, что ее авиар какое-то время пробудет здесь, хотя с интересом наблюдала за процессом.

– Сегодня можешь переночевать в лагере, – обернулся к ней траппер.

– А потом что? – спросила она. – Выкинешь меня в джунгли на