Смотри правде в глаза, Мэгги Клири, Мэгги О'Нил. Тебе нужентолько один человек — Ральф де Брикассар, а его тебе вовеки не получить. Иоднако, похоже, по его милости ты потеряна для всех других мужчин. Что ж,ладно. Будем считать, что мужчины, любимого человека нам не дано. Остаетсялюбить детей и примириться с тем, что любить тебя будут только дети. А значит,остается Люк и дети Люка.

О Господи, милостивый Боже! Нет, никакой не милостивый! Чтодал мне Господь Бог? Отнял у меня Ральфа — и только. Нет, мы с Господом Богомне слишком любим друг друга. И знаешь что. Господи? Ты уже не пугаешь меня, какпрежде. Ох, как я боялась тебя, твоей кары! Всю свою жизнь из страха передтобой я не сходила со стези добродетели. А куда она меня привела? Было быничуть не хуже, если б я нарушила все твои заповеди до единой. Ты обманщик.Господи, ты дух устрашения. Обращаешься с нами, как с малыми детьми, только изнаешь, что грозить наказанием. Но больше я тебя не боюсь. И совсем не Ральфамне надо ненавидеть, а тебя. Несчастный Ральф ни в чем не виноват, это все твоявина. А он просто живет в страхе божием, как всегда жила я. Никогда я не моглапонять, как он может тебя любить. Не понимаю, за что тебя любить.

Но как же мне разлюбить человека, который любит Бога?Сколько ни стараюсь, ничего у меня не выходит. Он недосягаем, а я никак этого втолк не возьму. Что ж, Мэгги О'Нил, как ни крути, а пора взяться за ум. Хватитс тебя Люка и детей Люка. Всеми правдами и не правдами надо будет оторвать Люкаот проклятого сахарного тростника и поселиться с ним в краю, где даже деревьяне растут. Надо будет заявить управляющему Джиленбоунским банком, чтобы впредьвсе твои деньги вносились не на имя Люка, а на твое, и свой дом, не осененныйни единым деревцем, ты сделаешь на эти деньги удобным и уютным, потому что самЛюк об этом и не подумает. И еще на эти деньги ты дашь детям Люка настоящееобразование и позаботишься, чтобы они ни в чем не нуждались.

Вот и все, Мэгги О'Нил. Потому что я Мэгги О'Нил, а не Мэггиде Брикассар. Мэгги де Брикассар — и звучит-то глупо. Надо было бы называтьсяМэгенн де Брикассар, а я всегда терпеть не могла имя Мэгенн. Ох, наверно, яникогда не перестану жалеть, что у меня нет детей от Ральфа! В этом вся суть,не так ли? Повторяй себе, повторяй без конца: у тебя своя жизнь, Мэгги О'Нил, инечего тратить ее на пустопорожние мечты о том, кого ты не получишь в мужья, ио детях, которых у тебя не будет.

Вот то-то! Изволь это усвоить! Никакого смысла думать о том,что прошло, пора поставить на этом крест. Будущее — вот что важно, а будущее —это Люк и дети Люка. В будущем нет места Ральфу де Брикассару. Он остался впрошлом.

Мэгги повернулась, легла ничком, уткнулась лицом в песок изаплакала, как не плакала с тех пор, когда ей минуло четыре года — громко,навзрыд, и только крабы да птицы слышали этот взрыв отчаяния.

Энн Мюллер нарочно выбрала для Мэгги остров Матлок исобиралась при первой возможности послать туда Люка. Не успела Мэгги уехать,Энн дала Люку телеграмму: он срочно необходим Мэгги, пожалуйста, пускай скорееприезжает. Совсем не в характере Энн было вмешиваться в чужие дела, но оналюбила и жалела Мэгги и обожала капризную упрямую кроху — дочку Мэгги и Люка.Маленькой Джастине нужен дом, нужны и отец, и мать. Тяжело будет с неюрасстаться, но лучше разлука, чем теперешняя жизнь Мэгги и ребенка.

Люк явился через два дня. Он как раз направлялся в Сидней,на рафинадную фабрику, недолго было сделать по пути небольшой крюк. Пораувидеть своего ребенка; родись у него сын, Люк сразу бы приехал на негопосмотреть, но весть, что родилась девочка, была для него жестокимразочарованием. Уж если Мэг непременно нужны дети, пускай по крайней мерерожает будущих работников для кайнунской фермы. От девчонок толку ни на грош,черт бы их побрал, одни расходы да убытки: поишь, кормишь, а как вырастут, их ислед простыл, будут работать на кого-то другого, нет, чтобы сидеть на месте,как сыновья, и помогать отцу на старости лет.

— Как Мэг? — спросил Люк, поднимаясь наверанду. — Надеюсь, не хворает?

— Надеетесь? Нет, она не хворает. Сейчас все расскажу.Но сперва подите посмотрите на свою красавицу дочку.

Люк посмотрел сверху вниз на малышку, как показалось Энн, слюбопытством, может быть, даже с интересом, но без малейшей нежности.

— Какие-то у нее глаза чудные, сроду таких невидал, — сказал он. — В кого бы это?

— Мэгги говорит, в ее семье ни у кого таких нет.

— И в моей тоже. Странная девчоночка. Может, вкакую-нибудь прабабку пошла. Не больно она с виду веселая, а?

— А с чего ей быть веселой? — еле сдерживая гнев,оборвала Энн. — Она даже ни разу не видела собственного отца, у нее нетнастоящего дома и, видно, не будет, пока она не вырастет, если вы не возьметесьза ум!

— Да ведь я откладываю деньги, Энн! —запротестовал Люк.

— Чепуха! Я же знаю, сколько у вас денег. Мои друзья изЧартере Тауэрс иногда мне присылают тамошнюю газету, я видела объявления, знаю,почем продается земля на западе, много ближе вашей Кайнуны и много плодороднее.Сейчас ведь кризис. Люк! Вы можете купить задешево самый распрекрасный участок,на это совсем не нужно столько денег, сколько у вас в банке, и вы это отличнознаете.

— В том-то и дело! Сейчас кризис, а западнее гор, отДжуни до Айсы, страшенная засуха. Уже второй год дождей нет, ни капли невыпало. Голову даю на отсечение, сейчас и в Дрохеде худо, а каково, по-вашему,вокруг Блэколла и Уинтона? Нет, мне надо обождать.

— Ждать хороших дождей, чтоб земля подорожала? Бросьте,Люк! Сейчас самое время покупать. При том, что у Мэгги верных две тысячи в год,вы можете продержаться хоть десять лет засухи. Просто пока не заводите скота.Живите на деньги Мэгги, а когда начнутся дожди, тогда и купите овец.

— Рано еще мне уходить с плантаций, — упрямосказал Люк, по-прежнему глядя в странные светлые глаза дочери.

— А, вот в том-то и соль! Почему не сказать прямо,начистоту? Вам не нужна ни жена, ни семья. Люк, вы предпочитаете жить, какживете, безо всякого уюта, без женщин, и надрываться на работе, как каторжный,половина австралийцев такие, я знаю. И что за страна такая проклятая, что здесьза мужчины — не желают жить дома, с женами и детьми, а признают только мужскуюкомпанию! Если хотите оставаться весь век холостяком, на кой черт вам жениться?Знаете, сколько брошенных жен в одной нашей округе, в Дании? Как они бьются,чтоб свести концы с концами и вырастить детей без отцов? Он, видите ли, толькопоработает на плантации, это недолго, он скоро вернется! Ха! И каждый раз, какприходит почта, несчастные жены торчат у ворот, все надеются, может, негодяйпослал им хоть немножко денег. А он не шлет, а если иной раз и пришлет, такгроши, только для виду, чтоб жена не вовсе от него отказалась.

Энн дрожала от ярости, всегда кроткие карие глаза еесверкали.