экспозиции. Кстати, это отличная практика, когда кредитные организации содержат свои собственные музеи, открытые для публики, — а залы далеко не пустовали, посетителей насчитывалось изрядно, причем было видно, что многие пришли семьями. И вдруг на одном стенде я обнаружил акцию Русско-Китайского банка, которую экскурсовод представил мне с особой гордостью. К своему стыду, тогда я особого внимания этому факту не придал. Просто зафиксировал такой факт. Знал бы я тогда, какое место займет в моем исследовании этот банк, наверное, поинтересовался бы, что еще можно выжать из имеющихся в распоряжении китайцев документов, ведь главная контора созданного в декабре 1895 г. по инициативе С. Ю. Витте банка находилась в Шанхае! Но я так не поступил. Чего уж теперь сожалеть, просто, возможно, кого-то эта история моего равнодушия научит быть более внимательным.

Согласно «Конвенции между Россией и Китаем о Ляодунском полуострове», подписанной в Пекине 27 марта 1898 г., Россия получала на 25 лет «в арендное пользование порты Артур (Люшунь-коу) и Та-лянь-вань вместе с прилегающим к этим портам водным пространством». В соответствии со ст. IV «Порт-Артур, как исключительно военный порт», предоставлялся «в пользование только русским и китайским судам». В Та-лянь-вань (также — Да-лянь-вань/Далянь или Дальний) могли заходить и иностранные торговые суда. Вместе с тем не следует забывать, что русские военные корабли вошли в гавань Порт-Артура уже 14 декабря 1897 г., фактически захватив порт. Началось активное освоение новых территорий. И особая роль в развитии экономической экспансии была отведена Русско-Китайскому банку.

Сегодня для меня совершенно очевидно, что помимо официальных задач, которые ставило перед собой созданием Русско-Китайского банка российское правительство, это учреждение имело и другую, неофициальную миссию. Именно в период работы банка, а время тогда было в Китае, да и на всем Дальнем Востоке лихое, Русско-Китайский банк стал тем местом, где сформировалась основа возникшего в недрах российского Министерства финансов своеобразного осиного гнезда — того эмбриона, из которого в недалеком будущем выросла мощная международная мафиозная группировка, самым непосредственным образом причастная к разграблению золотого запаса России. Как говорил один из персонажей весьма популярного в свое время «фантастического» романа, в котором описывалась российская действительность того времени, «и во главе разбойной шайки, разумеется, финансовое ведомство»[1053].

И эта тайная структура, пусть и не повязанная клятвами на крови, но свято чтившая неписаные правила омерты, надолго пережила и существование имперского Министерства финансов, и саму монархию.

Если внимательно проследить историю подавляющего большинства персонажей, игравших заметную роль в выводе русского золота за границу, то практически все они в то или иное время прошли «школу» личной наживы, широко процветавшую в операциях государственного, по сути, Русско-Китайского банка. Несмотря на декларируемый частный характер, форму организации, участие иностранного — французского — капитала, банк полностью управлялся государством, поскольку постепенно его главным акционером стало казначейство. Это признает и сам Барк. «Министерство финансов… контролировало Русско-Китайский банк через своих представителей»[1054], — прямо заявляет он. Благодаря казенному патронажу, политическим задачам и мощному покровительству банк широко раскинул свою сеть: его отделения росли и в Китае, и в Маньчжурии, и в России, как грибы после обильного золотого дождя.

Именно в этом банке сошлись пути Барка, Шипова, Путилова[1055], Ермолаева, Замена, Угета и еще одного очень важного персонажа, который появляется на первых ролях в этой связке уже после 1917 г. Вот о нем сейчас и пойдет речь. Это Леонид Федорович Давыдов[1056], как его называли, «блестящий ученик» Витте. Именно этот чиновник, а не Барк стоял у истоков создания мафиозной структуры, которая начала свою негласную разрушительную для интересов России деятельность в Русско-Китайском банке, а потом и подчинила себе элитное подразделение Министерства финансов, поразив метастазами коррупции его, можно сказать, мозг — Особенную канцелярию по кредитной части[1057]. Леонид Федорович, будучи особо приближенным человеком И. П. Шипова, которому безраздельно доверял Витте, а затем и отлично сработавшись с Коковцовым, фактически безраздельно господствовал в Особенной канцелярии по кредитной части с 1905 по 1914 г., беззастенчиво привлекая туда на работу своих родственников.

Кстати, Русско-Китайский банк с 1898 г. держал счета казначейства. Это давало ему возможность занимать доминирующее положение в Порт-Артуре, причем для города была установлена грабительская кредитная ставка — 8 %, тогда как во Владивостоке — 5 %. Банк активно занимался спекуляциями с недвижимостью, скупая здания и земельные участки по дешевке и перепродавая их втридорога, в том числе и русским военным властям. При этом активно использовались казенные деньги. По взаимовыгодной договоренности с китайскими ростовщиками банкиры предоставляли им кредиты, средства от которых те «размещали» среди китайских купцов под двойной-тройной интерес. Процветали махинации с курсом при обмене валют. Для частных лиц все услуги банка стоили неимоверно дорого. Монополия! «А дела все сплошь таковы, что расстрелять мало! — с возмущением писал о деятельности банка известный публицист того времени С. Ф. Шарапов. — Нет, кажется, такой пакости по отношению к казне, так и к краю, к публике, которая бы не проделывалась в Китайском банке»[1058].

Здесь явно содержится намек на деятельность Давыдова, который проворовался «на десятки миллионов» в русско-японскую войну. Якобы он сдавал японцам транспорты со снабжением для Порт-Артура. Но к этому эпизоду мы еще вернемся. Пока же несколько пристальнее взглянем на деятельность самого банка.

Не только русские и китайские клиенты и купцы страдали от злоупотреблений персонала банка. Особый резонанс в обществе и прессе получил случай с американским предпринимателем Дэвидом Кларксоном[1059], бизнесменом весьма активным, умело действовавшим в различных отраслях, включая судоходство, а потому хорошо известным на Дальнем Востоке. Кларксон даже умудрился в годы русско-японской войны оказать большую услугу русским властям, когда по их просьбе наладил срочные поставки из Австралии мороженого мяса, в том числе и для снабжения армии. Все, кто знал этого американца, отмечали не только его предприимчивость и умение адаптироваться к русским условиям, но и предельную порядочность в ведении дел и отношениях с партнерами. И все у него шло хорошо, пока Кларксон, замыслив строительство крупного современного кирпичного завода, не обратился за кредитом в Русско-Китайский банк, широко развернувшийся к тому времени не только в Китае и Маньчжурии, но и на русском Дальнем Востоке. И хотя многие купцы предупреждали Кларксона, что сотрудничество с этим банком может кончиться для него плачевно, тот не внял предупреждениям. Итак, кредит получен, завод построен, деньги вложены без остатка, но циклы производства кирпича и строительства тогда носили в регионе сезонный характер. И хотя завод готов приступить к работе, осталось только дождаться начала сезона, ибо зиму не отменишь, банк внезапно потребовал немедленно досрочно вернуть кредит. Естественно, без производства