Только вот интересно, кто же это в меня стрелял, коньячокядовитый подсунул, а потом еще и психом меня выставить захотел? Если быматериалы оказались действительно компрометирующими, то все ясно, на когокомпра - тот и убирает меня. Но ведь это же не компра, она не может повредитьтем, кого касается. Наоборот, эти люди кровно заинтересованы в том, чтобыпредать ее огласке, именно из-за этого весь сыр-бор и затеян. Тогда кто же?

- Андрюша, в МВД сидят, может быть, и сволочи, нодалеко не идиоты, - Елена быстро расставила все по своим местам. - Те, кого мыс тобой условно называем группировкой "старых" и против когонаправлена эта комбинация, имеют собственные источники информации. И этиисточники им сообщили, что их конкуренты вступили в контакт с писателем Кориными через него пытаются слить какую-то компру. При обычном ходе рассужденийнапрашивается вывод, что эта компра - против "старых", потому чтопротив кого же еще? Не против же "новых", правда? А других вариантовнет. Вот они и пытаются заранее подстраховаться и лишить тебя в глазахобщественности всякого доверия. Дескать, выставим Корина сумасшедшим, а тампусть говорит и пишет, что хочет, все равно ему никто не поверит.

Это показалось мне убедительным. Сначала они пытались менязастрелить, потом отравить, а потом решили пойти по менее кровавому пути. Яжутко гордился своими достижениями в области дедуктивного метода, но Еленаостудила мой пыл.

- Не проходит, - она развела руками и отрицательнопомотала головой. - В тебя стреляли, когда ты только-только начал выходить напрогулки. Липовый материал еще не был готов, комбинацию еще не начиналиразыгрывать, стало быть, и узнать о ней "старые" не могли. Либовыстрел тебе все-таки примерещился, либо тебя хотели убить по другому поводу.

- Господи, да по какому же другому! Нет других поводов!Я не бизнесмен, я всего лишь обыкновенный писатель, пишу себе свои романы,никого не трогаю, починяю примус.

- Не кричи, пожалуйста, - Елена поморщилась, она, как ия, не выносила криков и вообще громких звуков. - Выстрел мог оказаться частьювсе той же комбинации. Напугать тебя, не убивать, а только напугать, чтобы ты,когда узнаешь о материалах, сопоставил одно с другим и побежал в ФСБ зазащитой. Далее по тексту. Хотя, строго говоря, могли бы и убить. Тогда твояМуся предъявляет следствию якобы собранные тобой материалы, и результат получаетсяточно таким же. Убийцу, конечно, надо искать, и его будут искать. И опять жедва варианта. Либо его совсем не найдут, либо найдут и выяснится, что он кмилицейским делам никакого отношения не имеет. То есть убили тебя не заматериалы, а, например, из ревности или с целью ограбления. Или из-занаследства, что тоже не исключается. Ну и какая разница? Сам-то скандал сматериалами уже состоялся, следствию рассказали, что ты собирался писать роман,что генерал Маслов давал тебе информацию, а потом выяснится, что все этоклевета. То есть те же брови, только в профиль.

- А коньяк? - растерянно спросил я.

- Да то же самое. Коньяк мог оказаться чистойслучайностью, а если и нет, то либо ты его пьешь и умираешь, либо его пьеткто-то другой, а ты безумно пугаешься. В любом случае начнется следствие. Что влоб, что по лбу.

После ухода Злотника в этих разговорах прошла вся ночь. И кутру мы с Еленой пришли к неутешительному выводу, что, если я хочу остаться вживых, мне нужно продолжать притворяться, будто я ничего не помню. Они недопустят, чтобы я все вспомнил и рассказал, как все было на самом деле. Мояамнезия - это мой пропуск в жизнь.

И я не должен помнить и знать о том, что натворила Лина. Уменя нет повода развернуться, собрать вещи и уйти от нее. Разве она плохаяжена? Плохая. Но я этого не знаю.

И я буду по-прежнему вести все свои дела через Мусю. Какие уменя основания отказываться от ее услуг? Разве она перестала меня устраивать?Разве она плохо ведет мои дела? Она обманывает меня, жестоко, чудовищно обманывает,но я не имею права об этом знать, иначе мне не выжить.

Я даже не могу устроить скандал своей дочери Светлане,которая тоже решила попользоваться моим беспамятством и сочиниладушераздирающую историю про талантливого музыканта Гарика и про то, как я,подлец, пообещал ей денег и не дал. Ничего я ей не обещал, и не встречались мыпрошлой осенью в Александровском саду, и не делилась она со мной своимипроблемами. Маленькая корыстная щучка быстро сообразила, где можно урватьжирный кусок, и примчалась в больницу.

Не говоря уж о том, что я не стану выяснять отношения сматушкой, которая тоже поучаствовала во всеобщем празднике во славу моейамнезии и пыталась убедить меня в том, что я начал писать книгу о сестре. Отом, что это неправда, я уже давно догадался. Но по наивности полагал, чтолюбимая Ольга Андреевна - единственная, кто додумался использовать дефект моейпамяти.

Ан нет, много их, таких умных, оказалось. Все. Все, какстервятники, кинулись отрывать от моей жизни куски себе на пользу. Все меняобманывали.

Все, кроме Борьки Викулова. Он мне не лгал. Он просто неговорил правду. И от этого мне было еще больнее. Уж лучше бы сказал.

Нет, не могу я начать вырубать свой сад и создавать егозаново. Не могу выяснять отношения и рвать их. Это вопрос моей жизни. Жизни втом самом саду, который я вырастил за сорок шесть лет и из которого мне теперьникуда не деться. Не вырваться.

* * *

- Ты не хочешь подумать о том, как помочь Марии?

Вопрос был ожидаемым, я и сам думал об этом, но внятногоответа у меня пока не было. Рабочий день Елены закончился, и мы вышлипрогуляться по улицам, подышать сырым осенним воздухом. Сзади, в несколькихшагах от нас, молча двигался Телок. Я крепко держал Елену под руку, даже черезсвою куртку и рукав кожаного плаща чувствуя ее расслабляющее тепло.

- Я бы хотел ей помочь, - признался я, - но не знаюкак. Не вижу вариантов. Муся хорошо меня знает, кроме того, она умна ипроницательна. Если я вдруг ни с того ни с сего скажу: "На тебе, Муся,деньги на лечение дочери, отдашь, когда сможешь", она сразу поймет, чтоэто неспроста. Что я догадался обо всем. И тут же сообщит, кому следует.

- Но можно же не так прямолинейно. Поговори с ней,выведи на разговор о болезни девочки, посочувствуй, спроси, какое нужно лечениеи сколько оно стоит.

- Не выйдет, Лялечка. Мы с Мусей работаем вместе многолет. И ни разу я таких разговоров не заводил. Сейчас у нее внимание обострено,она постоянно, каждую секунду ждет беды, ждет, что память может ко мневернуться, и она пристально вглядывается в меня и вслушивается в каждоесказанное мною слово. Любое проявление, не соответствующее поведению прежнегопривычного Корина, заставит ее забеспокоиться.

Мне показалось, что рука ее слегка напряглась, словно Еленапопыталась отстраниться от меня.

- Ты что, и в самом деле все эти годы не интересовалсяздоровьем ребенка? И это не было постоянным предметом ваших разговоров? Не могуповерить! Андрюша, но это же чудовищно! Я понимаю, что Мария не является твоимзадушевным другом но все равно она близкий человек, ты с ней постояннообщаешься, вы проводите вместе много времени. Как же так, Андрюша? Сколько ятебя знаю, ты буквально через два слова на третье упоминал Марию, ты с нейперезванивался чуть ли не каждый час, и я была уверена, что ты в курсе всех еепроблем и все о ней знаешь. Как и она о тебе. И вдруг выясняется, что у неетяжело болен ребенок, а ты за два года ни словом мне об этом не обмолвился. Тоесть тебя это вообще нисколько не волнует.