– Ссора произошла прошлым летом. Но армиивышли на битву только к сезону Больших снегов.

Это значит, перед самым Рождеством. Какоеабсурдное время для начала войны. Потому что он должен был вернуться к ноябрю,но его задержала поломка корабля. Несмотря ни на что, несмотря даже на своёразрешение Уиллу уехать, Иеясу ждал – ждал возвращения своего талисмана, своегоГлавного Штурмана. Но когда он не вернулся, когда принц, наверное, решил, чтобольше никогда не увидит его, – Иеясу начал борьбу.

Уилл вздохнул.

– Ну, значит, тебе оказана привилегиянаблюдать конец эпохи. Ведь как долго кланы Тоетоми и Токугава противостоялидруг другу – по крайней мере, силой духа. Осаку сожгли?

А вместе с городом – Пинто Магдалину и ИсидуНорихазу? И саму Едогими? Стал ли легче груз, пригибавший книзу его плечи? Илиему придётся теперь нести этот крест до самой смерти? Ведь он не выполнилсвоего долга. Теперь уж наверняка не осталось ничего, что удерживало бы его вЯпонии.

– Осаку? – удивился Кокс. – Японцы утверждают,что Осакский замок неприступен.

Уилл, уж повернувшийся, чтобы проводить их вкаюту, замер на месте и оглянулся:

– Что вы имеете в виду? Иеясу пошёл на Осаку,но город цел… Что вы хотите сказать? – Только то, Уилл, – произнёс Мельхиор, –что Токугава потерпел поражение. Известие об этом пришло только вчера.

Они сидели в каюте, потягивая сакэ, и Мельхиоррассказывал. Как буднично всё это происходит – сидишь в привычной обстановке,попиваешь привычный напиток, а вокруг тебя рушится мир.

– Говорят, там было сто восемьдесят тысяччеловек, Уилл, – говорил Мельхиор. – Под стягом с золотым веером. И околовосьмидесяти тысяч за городскими стенами. Город окружён. Братья Икеда захватилиостров Накадзима – тот самый, где стоял на якоре старый добрый «Лифде», когдавпервые пришёл в Осаку. А южный даймио занимал северный берег реки. СамТокугава со своими родичами стоял лагерем на равнине к востоку от города.Принц, конечно, полагал, что вид такой огромной армии вселит страх в сердцаТоетоми. И знаешь, что предприняли защитники города? Они вышли за ворота иразбили Токугаву в ожесточённой схватке.

– Они обратили в бегство Иеясу? – ужаснулсяУилл.

– Нет, конечно. Этого они сделать не смогли. Ивсё же они разбили Токугаву, Уилл. Говорят, там полегло огромное количествосолдат. Но крепость сильна, как и прежде.

– Кто это сделал?

– Генерал по имени Сенада. При поддержке братьевОно и Исиды Норихазы.

Уилл кивнул.

– А кто командовал нашими орудиями?

– Этого я не знаю. Некоторые говорят, что сампринц. Но это была неожиданная вылазка гарнизона, поэтому не оставалось времениорганизовать все как следует.

Уилл встал, пригнув голову, чтобы не задетьпотолочные балки каюты, облокотился о носовой иллюминатор и устремил взгляд насверкающие солнечными бликами воды залива. Поражение, но что оно означало?Иеясу хвастался, что не проиграл ни одной из своих восьмидесяти восьми битв.Было ли это концом того, что тщательно планировалось столько лет, стольковремени подбирался нужный момент, нужные обстоятельства… Токугава, сегунат,царствование, на которое поставил свою карьеру Иеясу, преемственность – всемуэтому конец при первой неудаче. Потому что Тоетоми в это время действовалирешительнее, опередив Иеясу с его политикой подкупа и предательства. Теперьподкуп и предательство вполне могут послужить противной стороне.

Или потому, что Тоетоми были всё-таки болеесильной стороной? Может быть, стороной, избранной богами, чтобы правитьЯпонией. Асаи Едогими. Как странно, что эта женщина, которую он видел всего двараза, оказывает такое влияние на события. Но она довлела над всей Японией, непокидая твердыни своего замка. А кроме того, что это значит – увидеть? Разве неможет человек увидеть за несколько минут больше, чем за всю остальную жизнь,если он знает, куда смотреть?

Или поражение пришло потому, что Иеясу былвынужден начать осаду без своего штурмана? Но это лишь тщеславие.

Он обернулся.

– Ричард, – попросил он, – найди мне коня,пожалуйста.

– Но корабль…

– Мельхиор отведёт корабль в Миуру. Ты ведь нераз плавал в этих водах, старина?

– Да, Уилл, не раз, – согласился Мельхиор. –Но тебя ведь не было почти год. Тебя даже мысленно похоронили уже. Я навещалСикибу несколько недель назад – она очень расстроена твоим долгим отсутствием.

– Значит, скажи ей, что я жив и здоров исгораю от нетерпения вновь заключить её в свои объятия.

– Но твой долг призывает тебя к Осаке.

– Больше, чем долг, Мельхиор. Это было быслишком простым объяснением.

Тогда каково же объяснение? Норихаза и кровьКейко? Магдалина и любовь, которую она ему дала? Едогими во всём блеске своеговеличайшего триумфа? Или Иеясу, впервые побеждённый? Он не мог точно сказать.Он знал только, что для него в не меньшей степени, чем для любого из Токугаваили любого из Тоетоми, жизнь была невозможна, пока не решится вопрос с Осакой.

Он ехал дорогой, тянущейся вдоль побережья, насевер от Хиросимы, всё время оставляя покрытые снегом горы по левую сторону. Науровне моря воздух был сырой и холодный, но всё же ещё не подмораживало. Онехал один, пользуясь своей властью адмирала принца для смены лошадей на каждойпочтовой станции, целыми днями не покидая седла и останавливаясь только наночь. И даже теперь, когда власти Токугавы был брошен вызов, он чувствовал себяв полной безопасности – столь крепка была железная рука дисциплины вуправляемой Иеясу стране.

На холмах, господствующих над Осакой, оностановил взмыленного коня и бросил взгляд вниз – на город, на крепость. Какгордо развевались на ветру флаги и вымпелы, и на каждом – масса золотых тыкв,каждая из которых означала победу, одержанную Хидеери. Но и как огромна осаждающаяармия – куда бы он ни посмотрел, везде их знамёна, шалаши и палаткипростирались до самого горизонта, и равнина за городом выглядела однимнеобъятным лагерем.