ли из этого толк. Между моим отрядом и нашей дивизией в Таранто располагались немецкие войска, численность которых была неизвестна. Передо мной стояла задача выяснить, сколько их. Без помощи местных жителей не обойтись. Можно было бы, конечно, устроить внезапный рейд по вражескому тылу, но это не помогло бы получить нужную информацию. Последние дни показали, что крестьяне к нам относятся хорошо, но, в отличие от арабов-сенусси, воинственностью не отличаются. В течение следующих нескольких часов мне предстояло, во-первых, узнать, способны ли они держать язык за зубами, чтобы сведения о нашем появлении не дошли до немцев, во-вторых, найти среди них человека, у которого хватит мужества помочь, и, наконец, понять, способны ли их мирные умы осознать, какая именно военная информация меня интересует.

В моем распоряжении были: некоторая способность изъясняться по-итальянски (при полном незнании местного диалекта), определенная уверенность в своей силе убеждения (основанная на опыте общения с другим народом в другой стране) и долготерпение. Хотелось поскорее применить свои навыки на практике и понять, что же выйдет из этой затеи.

Небо посветлело, проступили черты пейзажа. Наша лощина располагалась немного выше Базентелло, дальше от реки пустынная равнина поднималась к косогору, на котором я разглядел многочисленные постройки и несколько больших деревьев. Смутные человеческие фигуры сновали между зданиями и ближайшим полем, но еще было слишком темно, чтобы понять, кто это и что они делают – возможно, роют окопы. Постройки, похожие не то на большую усадьбу, не то на монастырь, судя по силуэту на горизонте, не тянули на надежный опорный пункт, но даже немцы совершают ошибки. Я огляделся в поисках возможного пути отступления, но времени в запасе оставалось достаточно, и я ждал, пока рассветет.

Оказалось, что там передвигаются не солдаты, а женщины: они буквально десятками выходили с утра в поле, чтобы справить нужду. Теперь я отчетливо видел в бинокль, как они задирали юбки и, судя по всему, оживленно о чем-то болтали. Подивившись причудливому обычаю, я занялся другими делами: броском камешка разбудил спящего в овраге Боба Юнни и велел ему поднять остальных, чтобы все без спешки умылись и позавтракали, но при этом не высовывались из лощины. Мы по-прежнему придерживались усвоенной в пустыне привычки возить воду с собой, поэтому спускаться к реке не было необходимости.

Мимо нас по тропинке от усадьбы к броду семенил мальчик. Я жестом подозвал его, и он подошел. Убедившись, что он увидел наше расположение, я вручил ему плитку шоколада и отпустил, попросив передать отцу, кем бы он ни был, просьбу прийти и переговорить со мной. Жребий брошен – первый контакт установлен.

Отец мальчика вскоре приехал к нам в двухколесной бричке. Он оказался владельцем фермы, здравомыслящим человеком средних лет, понятливым, учтивым, но осторожным. Я сказал ему, что мы передовой отряд большого британского танкового соединения, которое скоро выдвинется из Бари, чтобы выбить немцев из Гравины. Он посмотрел на моих бойцов, которые умывались, раздевшись по пояс. Надеюсь, что наш спокойный и уверенный вид произвел на него благоприятное впечатление.

Какое-то время мы не затрагивали военные вопросы, переключившись на местные сплетни. Он с готовностью поддержал разговор и сообщил, что вчера, когда немцы вошли в Поджио-Орсини, оттуда разбежались все жители. Только на его ферме спряталось больше ста сорока беженцев, в основном женщины и дети. Я посоветовал ему не беспокоиться и пообещал, что мы очистим окрестности от немцев в ближайшие несколько дней. Спросил, хватает ли им еды, – он ответил, что все в порядке, поскольку беженцы принесли с собой немного провизии, да и на ферме хватало запасов.

Он пригласил нас в свою усадьбу, чтобы разделить трапезу, но это предложение пришлось отвергнуть, поскольку оно могло навлечь на него слишком много неприятностей: не хотелось бы подставлять его людей под удар, если вдруг появятся немцы и придется принять бой.

– Главное, чтобы немцы пока не знали о нашем присутствии. Надеюсь, эта толпа у вас наверху не будет распространять сплетни.

– Мы умеем держать язык за зубами, – рассмеялся он. – Это не Апулия, а Базиликата. Совсем недавно здесь жили настоящие бандиты.

Я предложил ему пачку сигарет, но он взял только одну и тут же прикурил.

– Меня интересуют некоторые сведения, – сказал я. – Если вашим друзьям есть что рассказать, передайте им, пожалуйста, что я буду рад видеть их здесь.

Он уехал, намереваясь объяснить обитателям своей усадьбы, что мы не немцы.

Тайное стало явным, так что необходимость скрываться в лощине отпала. Мы выехали на склон и разбили новый лагерь в тени деревьев, на открытом месте, где можно было рассчитывать, что нас не застанут врасплох: были и пространство для маневра, и удобная линия огня, если вдруг немцы узнают о нас и проявят излишнее любопытство.

Вскоре к нам потянулись друзья фермера. Они сильно волновались, каждый считал, что обладает очень ценными сведениями. Расспрашивая их по очереди, я потратил уйму времени на бессмысленную болтовню. Историю захвата Поджио-Орсини мне рассказали не менее десяти раз, а еще очевидцы обязательно сообщали, что́ сказал дедушка и что́ видела невестка. Меня озадачило, что крестьяне плохо знали окрестности. Если не считать их собственных хозяйств и городков Гравины и Ирсины, куда они ездили на рынок, им было известно меньше, чем я почерпнул из карты. Никто понятия не имел, кто живет в соседней долине, и ни один из них ни разу в жизни не бывал в Дженцано, городке, который располагался всего в десятке километров отсюда. О вражеских войсках в Гравине я получил поистине фантастические сведения: двести танков, орудия размером с железнодорожный состав, семь генералов, а количество солдат и вовсе не поддается подсчету: «Две тысячи или тридцать тысяч, а может и сто!»

Я терпеливо задавал вопросы и выслушивал ответы. Разговор постоянно сбивался на семейные дела и генеалогические связи: тут все приходились друг другу родственниками.

Тем не менее мои познания понемногу расширялись. Однако к середине дня, после девяти часов работы, результаты оставляли желать лучшего, и в этот момент к нам подошел невысокий человек, который уже долго ждал своей очереди: стеснительный, но будто бы не такой тугодум, как остальные балбесы. И тут же сказал:

– Я знаком с интендантом в Гравине, майором Шульцем, он закупает продукты для офицерской столовой. Его канцелярия находится прямо на площади, в третьем доме слева от траттории, двойные коричневые двери. Меня зовут Альфонсо.

Его слова тут же оживили мой несчастный мозг, измочаленный долгими часами пустых сплетен.

– Альфонсо, будьте так любезны, скажите всем, кто еще ждет, что я поговорю с