гражданских политиков. Либералы с помощью военных подготовили два переворота с целью свержения диктатора. Главными факторами ослабления режима были, с одной стороны, утрата общественной поддержки, а с другой — развитие европейского экономического кризиса, вызвавшее падение стоимости песеты. Мудрости Кальво Сотело было недостаточно, чтобы справиться с инфляцией[380]. Общественное недовольство требовало большей гибкости, чем конфликт с университетами: профессура уходила в отставку в знак протеста против закрытия этих учебных заведений и репрессий против студенчества[381].

Конституционный проект буксовал, в кругах предпринимателей и банкиров нарастало недовольство, происходили беспорядки в армии и студенческие волнения — все это ослабило положение Примо де Ривера. Он чувствовал, что и король уже готов распрощаться со «своим Муссолини». Примо все прекрасно понял и действовал быстро. Стремясь укрепить свои позиции и учитывая нерешительность короля, он обратился к своим боевым товарищам за консультацией и просил их дать оценку режиму. Боевые товарищи отказали ему в доверии, и Примо де Ривера немедленно подал в отставку. Это произошло 29 января 1930 г., а Испания оказалась без конституции, партийной системы, касикизма, парламента и правительства. Надо было начинать все сначала, дать государству конституцию, т. е. воссоздать то, что король и военные разрушили.

Если начинать все заново, то противники монархии находились в более выгодном положении, нежели ее сторонники. С начала 1930 г. старые политики искали выход из ситуации и вскоре разделились на две группы. Одни делали вид, что ничего существенного не произошло, и предлагали объявить выборы, согласно якобы действующей Конституции 1876 г. Другие полагали, что произошло нечто очень важное, и важное настолько, что исправить положение можно только созвав Учредительные кортесы, причем предварительно следует добиться отречения короля от престола в пользу одного из инфантов. Первые во главе с Беренгером сомневались и откладывали выборы; вторые, в чьих рядах были видные реформисты и некоторые либералы, организовали конституционную партию и разрабатывали операцию, в результате которой могла бы появиться новая версия Пакта Эль-Пардо с участием республиканцев.

У таких планов, как и у любых других планов «сверху» (как, например, обращение короля к Альбе или Камбо), не было никаких шансов на успех. После падения диктатуры начался процесс быстрой поляризации: народ вышел на улицы, все требовали политической определенности. Теперь, когда диктатор ушел со сцены, требование определенности, что так беспокоило шефа службы государственной безопасности генерала Молу, уже не было направлено против диктатуры, ведь нельзя принимать решения исходя из ситуации, которой уже нет. Выбор упростился. Индалесио Прието[382] выразился ясно и даже жестко: нужно определиться — либо за короля, либо против него. Все вокруг говорили то же самое, только в более абстрактной форме: либо монархия, либо республика. И во всех речах, которые тогда произносились, какими бы сенсационными они ни казались, звучала только одна идея — все выступали за республику.

Монархия лишилась политической опоры и оказалась в общественной изоляции, партийная система развалилась, а система касикизма была подорвана. Тем временем в первой половине 1930 г. республиканское движение охватило все главные города страны. «Республиканское действие» и Радикально-социалистическая республиканская партия, за которыми стояли профессионалы — представители интеллигенции, выступали за проект государства светского, парламентарного, основанного на национальном суверенитете, свободного от подчинения Церкви и армии, в котором возможны социальные реформы. Его поддерживали Радикальная республиканская партия, в рядах которой были землевладельцы малого и среднего достатка и крупные предприниматели, республиканские партии Каталонии и Галисии, политические деятели, еще недавно связанные с династическими партиями, ставшие горячими сторонниками республики.

В августе 1930 г. на встрече в Сан-Себастьяне представители этих политических сил создали Революционный комитет. В сентябре в него вошли члены ВСТ и ИСРП — не только рупора ВСТ, но и партии, в ряды которой за последние несколько месяцев вступили сотни представителей интеллигенции. Союз между организованным рабочим классом и партиями среднего класса, численность которых росла в соответствии с темпами общественных изменений, окончательно решил судьбу монархии. Комитет планировал свергнуть монархию путем восстания, которое должно было произойти в форме всеобщей забастовки. Ее сроки переносились трижды — в конце концов, забастовку назначили на 15 декабря, но ее мало кто поддержал. Несмотря на крах этого плана, республиканские ожидания не ослабели, а напротив, обрели массовую поддержку. Расстрел восставших в Хаке капитанов Галана и Гарсиа Эрнандеса[383], суд над членами Революционного комитета превратились в обвинительный вердикт против короля.

Новое правительство под руководством адмирала Хуана Баутисты Аснара, в состав которого вошли видные политики из династических партий, приняло решение восстановить утраченную легитимность власти и начать избирательный процесс с организации муниципальных выборов. Республиканцы и социалисты рассматривали их как возможный плебисцит о судьбе монархии. Республика должна быть установлена не в результате очередного заговора или военного мятежа, а на избирательных участках в результате народного волеизъявления. И действительно, после избирательной кампании с митингами, манифестами, активной пропагандой 12 апреля 1931 г. в сорока одном из пятидесяти провинциальных центрах победили кандидаты, выдвинутые блоком республиканцев и социалистов. Вердикт был вынесен и обжалованию не подлежал: король должен уйти. Спустя несколько часов после известий о результатах голосования[384] с балконов городских ратуш была провозглашена Испанская Республика, а в Барселоне — Республика Каталония как составная часть федеративной Испанской Республики. Ночью 14 апреля, в разгар революционного празднования, Революционный комитет превратился во временное правительство: казалось, произошла революция и начиналась новая эпоха.

5. Демократическая Республика, павшая в Гражданской войне (1931–1939)

Республиканцы и социалисты, члены самопровозглашенного Временного правительства Республики, не поверили собственным глазам, когда увидели, что охрана Министерства внутренних дел не спешит их арестовать, а отдает им честь. Свершилось — Республика, о которой так долго мечтали, которая казалась утопией, наконец стала реальностью. Неверие сменилось безудержной радостью. Провозглашение Республики превратилось в праздник. Такое важное событие произошло внезапно и без кровопролития, и его приветствовали песнями и манифестациями; люди на улицах, казалось, не вполне понимали, что Республика стала реальностью, и, празднуя, убеждались в этом снова и снова, будто бы от их веселья зависело здоровье и долголетие Республики — «красотки», как ее называли. Сколько бы ни говорили о революции весь предшествующий год, власть досталась временному правительству самым неожиданным образом: как всегда, власть не была завоевана или отнята силой — она просто отсутствовала, и революция заполнила вакуум.

В первое республиканское правительство вошли члены созданного осенью 1930 г. Революционного комитета, т. е. республиканцы всех видов. Консерваторы присоединились последними, например председатель правительства Нисето Алькала Самора и министр внутренних дел Мигель Маура. Создатели Революционного комитета теперь оказались в центре: от Республиканской радикальной партии Алехандро Леррус стал министром иностранных дел, а Диего Мартинес Баррио — министром путей сообщения; слева — от