правительства, которого признали лично ответственным за бойню в Касас-Вьехас, отправили в отставку. Была поставлена последняя точка в истории союза левых республиканцев и социалистов, и так ослабевшего за последние месяцы в результате деятельности оппозиции — радикалов, католиков, монархистов, синдикалистов.

Действия президента оказались преждевременными. Алькала Самора не сумел достичь компромисса с большинством парламента. Рассчитывая положить конец кризису, который он сам же и начал, президент был вынужден снова поручить Асанье формирование нового правительства. Однако это была лишь отсрочка. Когда же на выборах в Конституционный суд правительственные партии не добились большинства, стало очевидно, что кризис неизбежен. Алькала Самора решил больше не ждать и, зная, что ему следует распустить кортесы и назначить новые парламентские выборы, отправил Асанью в отставку и поручил создание нового правительства Леррусу. Его не поддержали кортесы, и в начале октября 1933 г. во главе правительства оказался Диего Мартинес Баррио. Социалисты считали, что им закрыли доступ в правительство. Они решили разорвать союз с левыми республиканцами и идти на выборы самостоятельно, заявив о своей готовности использовать все возможные способы, чтобы вернуться к власти.

Поворот вправо, революция и Народный фронт

Социалисты вышли из блока с левыми республиканцами, и бывшие союзники участвовали в выборах в октябре и ноябре 1933 г. поодиночке. В результате левые республиканцы лишились практически всех мандатов, а социалисты потеряли половину прежнего представительства в парламенте. Радикалы, инициаторы созыва кортесов, сумели незначительно улучшить свои позиции. Настоящую победу одержали правые: досрочный роспуск парламента сыграл им на руку. Они провели в кортесы 180 депутатов. Лидером стала СЭДА, получившая 115 мандатов; за ней шли аграрии, завоевавшие 29 мест; затем Регионалистская лига со своими 26 депутатами. Монархисты остались далеко позади, как с идейной, так и со стратегической точки зрения: их голоса разделились между «Испанским возрождением»[390] (15 мест) и традиционалистами (21 место). Радикалы не могли формировать правительство без посторонней поддержки: у них было 102 депутата из 474.

Поскольку в новом парламенте влияние левых сократилось, а монархисты выступали против режима, правительство могло быть сформировано только на основе союза Радикальной республиканской партии с католической СЭДА, занимавшей выжидательную, но не республиканскую позицию, при участии небольших политических групп — аграриев и Регионалистской лиги. Так и решили. По мнению радикалов, новый состав коалиции являлся способом привлечь к Республике правых католиков. Католики считали, что участие в правительстве даст им возможность завоевать власть и в соответствии со своими предвыборными обещаниями реформировать Конституцию на началах корпоративизма и авторитарности. Воплощением нового политического союза стало правительство с радикалами во главе, которое опиралось на поддержку СЭДА в кортесах.

Единство оказалось шатким, и у победителей не было общей и ясной программы совместных действий. Они согласились только в одном — необходимости скорректировать республиканский политический курс, но никто не знал, каким образом. Между радикалами и СЭДА начались трения по поводу масштабов корректировки. На практике радикалы не заявили о своем желании прекратить реформы, а проявили слабую заинтересованность в их осуществлении. Закон о конфессиях и религиозных конгрегациях обсуждать больше не стали, и в религиозных коллегиях начался новый учебный год; государство продолжало выделять средства на нужды Церкви; мятежники генерала Санхурхо получили амнистию вопреки позиции президента Республики; в повестку дня включили реформу арбитражных комиссий, но соблюдение трудовых договоров так и не было обеспечено.

Отказ правительства от выполнения свой собственной программы стимулировал развитие новых социальных конфликтов. Совместные действия НКТ и ВСТ привели к росту числа забастовок, и во многих случаях правительство шло на компромисс, а рабочие добивались частичного удовлетворения своих требований. В условиях роста рабочего движения предприниматели выражали явное недовольство действиями правительства и обвиняли Радикальную республиканскую партию в предательстве интересов избирателей. Предприниматели вынашивали планы создания собственных политических партий, поскольку ни возникшая только что Испанская фаланга[391], ни СЭДА так и не смогли привлечь их в свои ряды. В сельских регионах, напротив, землевладельцы рассматривали деятельность СЭДА как свою победу над арендаторами и батраками. Закон о муниципальных границах был отменен, заработная плата сокращалась, аннулировались декреты о развитии сельского хозяйства, которые предусматривали наделение землей малоземельных и безземельных крестьян в Эстремадуре и других районах крупного землевладения. Бывали случаи, когда депутаты, выступавшие за отмену закона, призывали к сгону крестьян с недавно приобретенных наделов. Землевладельцы встречали поденщиков, приходивших наниматься на работу, злорадным: «Вот вам Республика — подавитесь!»

Политика радикалов неизбежно и постепенно подчинялась требованиям католиков. СЭДА не скрывала, что стремится завоевать власть и изменить режим. Ее сторонники даже внешне подражали итальянским фашистам: устраивали грандиозные полувоенные парады, использовали приветствие наподобие римского салюта, прославляли вождя (jefe). СЭДА провоцировала один правительственный кризис за другим. Под ее давлением нарастали трения в среде радикалов — сторонников светской политики. По инициативе севильского депутата Диего Мартинеса Баррио был образован Республиканский союз. В середине 1934 г. союз сблизился с Республиканской левой, новой партией, созданной Мануэлем Асаньей на основе слияния «Республиканского действия» с Республиканской организацией автономной Галисии (ORGA)[392] и только что образовавшейся Республиканской партией радикалов-социалистов во главе с Марселино Доминго и Альваро де Альборносом. Однако о росте оппозиционных настроений свидетельствовал подъем движения сельскохозяйственных и промышленных рабочих, вступление молодежи в коммунистические и социалистические организации и активизация каталонских и баскских националистов.

На фоне борьбы СЭДА за власть левые партии и рабочие синдикаты постепенно переходили от оппозиции действовавшему правительству к неприятию Республики как таковой. В рабочей среде стали распространяться представления о том, что «революцию» 1931 г. предали и что необходимо организовать вторую революцию. Анархо-синдикалисты рассуждали о новом восстании; социалистическая пресса и депутаты ИСРП в кортесах также угрожали восстанием в случае, если СЭДА войдет в правительство; коммунисты — тогда еще небольшая политическая группа — считали, что настало время рабоче-крестьянской революции по советскому образцу. Республиканская левая пыталась сплотить силы, чтобы добиться роспуска парламента и организации новых выборов. После того как Конституционный суд аннулировал принятый парламентом Каталонии Аграрный закон (Ley de Cultivos), против правительства стали выступать каталонские националисты. Остановка дебатов относительно Автономного Статута Страны Басков вызвала активную антиправительственную кампанию БНП.

Политические, общественные и профсоюзные движения выступали со своими программами, но не смогли выработать общую цель и договориться о единстве действий. В декабре 1933 г. анархо-синдикалисты, ФАИ — НКТ, снова призвали к восстанию. Волнения охватили Арагон, но в Мадриде, Каталонии, Андалусии и Леванте дальше перестрелок дело не пошло. В третий раз анархосиндикалисты пытались организовать социальную революцию, которая проложила бы дорогу к либертарному коммунизму. Они стремились создать своего рода единый профсоюзный фронт. ВСТ не поддержал попытку восстания, приуроченного к открытию новых кортесов, но затем