человека, а это никогда не принималось во внимание классической экономической теорией…Поэтому с традиционной точки зрения экономика постиндустриального общества представляется экономикой парадоксов». При чем здесь это? Экономическая теория, хоть классическая, хоть постиндустриальная, и не должна заниматься «закономерностями производства личности» – у каждой науки свой предмет.

Что же это за парадоксы, которые имеет в виду В.Л. Иноземцев? Первый таков: «Первая парадоксальная ситуация отражает утрату возможности применять стоимостные показатели для оценки экономики знаний». Этот парадокс – следствие смешения категорий. Знание и раньше не подпадало под действие стоимостных показателей. Система этих показателей, как и любая другая, действует лишь в отношении ограниченной группы параметров. Это никогда не было секретом, а объявляется «парадоксом», якобы выражающим суть всей экономической системы.

Далее В.Л. Иноземцев применяет к постиндустриальной экономике стоимостные показатели, забыв, что только что говорил об их неприменимости: «Удельная стоимость одного мегабайта памяти жесткого компьютерного диска снизилась за последние тринадцать лет более чем в 2 тыс. раз… Традиционные показатели экономического роста не способны зафиксировать достигнутый прогресс адекватным образом, когда технологическое совершенствование благ вызывает не рост цен на новые товары, а их снижение».

Каков тут смысл? Снижение цены товара при технологическом совершенствовании его производства наблюдалось во все времена, от каменного века до постиндустриального общества, тут нет никакого парадокса.

Вот второй парадокс: «Он обнаруживается при сравнении темпов роста производительности труда и динамики технологических достижений. Еще в 80-е гг. было замечено, что производительность в высокотехнологичных отраслях не только существенно ниже, чем в традиционных, но и имеет тенденцию к дальнейшему снижению. В начале 90-х гг. величина добавленной стоимости в расчете на одного работника в электронной промышленности США была в пять раз ниже, чем в нефтепереработке, и в восемь раз ниже, чем в табачном производстве… Это говорит о том, что высокие темпы информационной революции не только обусловливают отсутствие роста цен на высокотехнологичную продукцию, но и требуют все более подготовленных и высокооплачиваемых работников, что снижает показатели фондоотдачи даже при быстром росте стоимости самих производственных фондов».

Здесь все поставлено с ног на голову. Если наукоемкий труд не выражается в стоимостных показателях, зачем его измерять величиной добавленной стоимости? Что значит «производительность в электронной промышленности в восемь раз ниже, чем в табачном производстве»? Ведь это нелепость. Сравниваются несоизмеримые вещи с применением неопределимой меры! Как можно сказать, что высокая зарплата работника сложного труда означает его низкую производительность? Понятие, имеющее узкий служебный смысл, в результате гипостазирования ведет к нелепым выводам, которые почему-то называются «парадоксами».

Третий, главный парадокс В.Л. Иноземцева таков: «Современная постиндустриальная экономика может демонстрировать хозяйственное развитие при постоянном снижении инвестиций… Таким образом, в постиндустриальном обществе экономический рост и инвестиционная активность становятся независимыми и взаимно нейтральными. В этом кроется как принципиальное отличие постиндустриальной экономической системы от индустриальной, так и объяснение того, почему “догоняющее” развитие является в современных условиях бесперспективным».

Откуда это, где факты? В каком постиндустриальном обществе наблюдается «постоянное снижение инвестиций»? Вот самый простой показатель – «Валовое накопление основного капитала». Он выражает динамику инвестиций в их самом грубом материальном выражении, не как покупку ценных бумаг на мировых биржах, а как вложения в основной капитал конкретной страны. В США этот показатель был равен относительно 1995 г. в 2000 г. 146 %, а в 2005 г. – 161 %. Инвестиции опережают рост ВВП, причем значительно (в США в 2000 г. он составил 122 % относительно 1995 г., а в 2005 г. – 139 %). В Финляндии, примере постиндустриальной экономики, валовое накопление основного капитала в 2000 г. составило 146 % относительно 1995 г., а ВВП – 126 %.

В поддержку своего парадоксального тезиса В.Л. Иноземцев приводит такие доводы: «Известно, что в 90-е гг. доля ВНП, используемая на инвестиционные нужды, составляла в Японии 28,5 %, Южной Корее – 36,6 %, а в континентальном Китае – 42 %. Однако это не предотвратило мощного кризиса, поразившего эти индустриальные государства. Напротив, в 1996 г. в США инвестиции не превышали 18 % ВНП, в Швеции – 14,5 %… Тем не менее невысокий уровень инвестиционной активности в этих странах не является препятствием для быстрого хозяйственного роста».

Как связаны эти числа с выводом? Неужели В.Л. Иноземцев и впрямь считает, что США демонстрируют «быстрый хозяйственный рост», а Китай – низкий? Япония в 80-е гг. поддерживала уровень валовых сбережений, в 2,5 раза более высокий (относительно ВВП), чем в США. Но следует ли из этого, что Япония не развивает постиндустриальную экономику? Нет, не следует, просто приводимые параметры не имеют никакого отношения к теме. Экономики разных стран имеют разные национальные инвестиционные базы. Мировые инвестиции в основной капитал составляли в начале этого века около 6,6 трлн долл. в год, а в США – 1,8 трлн долл. – 27 % от мировых. Вот что важно, а не проценты от ВНП США. В 2001 г. инвестиции в США составили 2,1 трлн долл. – в 5 раз больше, чем в Китае [298], – это прежде всего и должен был сообщить В.Л. Иноземцев.

К тому же величина инвестиций зависит не от объёма ВНП страны, а от мобилизационных способностей финансовой системы извлекать необходимые ресурсы. США, как следует из литературы, придерживаются «стратегии инвестиционного опережения», а нас хотят убедить в том, что там происходит «постоянное снижение инвестиций», и это, мол, признак постиндустриальной экономики. Парадоксы возникают в сознании российских интеллектуалов.

Считать теоретическое знание «основным источником» богатства – наивная утопия, устаревший миф постиндустриализма. Бюро экономического анализа США регулярно публикует данные об «источниках хозяйственного развития». В 2004 г. корпоративная прибыль предприятий на территории США составила 1,037 трлн долл., еще 316,4 млрд поступило от иностранных филиалов и дочерних компаний. Прибыль от производства «постиндустриальных» товаров такова: «компьютеры и продукты электроники» принесли убыток в 4,9 млрд долл., «информация» дала прибыль 43,9 млрд долл. «Основным источником» это никак не назовешь. Рынок «постиндустриальных» товаров очень невелик, и, в общем, в экономическом смысле они убыточны – огромные капиталовложения в их производство приходится списывать.

Ценность постиндустриального производства – вовсе не прибыль, это источник силы, дающий группе постиндустриальных стран возможность занять в мире привилегированное положение и получать от него большие выгоды. Высокоточное оружие позволяет получать от инвестиций в Ближний Восток 7 долл. прибыли на 1 долл. капиталовложений. На эти 7 долл. и прирастает «личное потребление», и извлекаются они из «традиционного» индустриального производства – добычи минералов, производства материальных благ, строительства.

Что же касается «личного потребления граждан» в постиндустриальных странах, то оно уже в 2000 г. вызывало недоумение как социальная болезнь, угрожающая тяжелыми последствиями. К концу XX в. норма накопления в США стала отрицательной – население тратило примерно на 1 % больше, чем получало. Общество стало жить в долг, «протестантская этика» была отброшена полностью. А