Творя сверкающий доспех.

Был счастлив Дарина народ;

И дни, и годы напролет

Пел свет подземных тех земель

Неутомимый менестрель.

Но мир померк во мгле времен,

Глухой бедою замутнен;

Смолк молот ныне; песнь нема;

В горах владычествует тьма,

Там страх лежит - тяжел, угрюм…

О Мория! О Казад Дум!

Но в глубине угасших гор

Хранит корону глубь озер,

Пока - в иные времена -

Не встанет Дарин ото сна.

– Здорово! - восхитился Сэм - Я бы выучил. «О Мория! О КазадДум!» Эх, как представишь все эти огни, темнота еще горше становится. Послушай,Гимли, а золото и драгоценности эти, они тут так и лежат?

Но Гимли не ответил. Он слишком много вложил в песню и нехотел разменивать высокие чувства на обсуждение презренных деталей.

– Нет здесь драгоценностей, - ответил за него Гэндальф. -Орки все начисто выгребли. По крайней мере, на верхних выработках. А послеухода гномов нижние горизонты затопила вода, да и кто бы осмелился тудасунуться? Ужас глубин - надежный страж.

– А чего же тогда гномы так вернуться хотят? - удивился Сэм.

– Это все мифрил, - пояснил Гэндальф, - слава Мории не взолоте или камнях - гномы занимались ими развлечения ради, и не в железе - онодля гномов слуга и помощник. Конечно, и то, и другое здесь есть, но ради нихникто не стал бы зарываться так глубоко. Здесь и больше нигде в мире водитсяморийское серебро, его еще называют подлинным серебром, а по-эльфийски -мифрил. У гномов есть для него свое название, но они никому его не поведали.Мифрил был в десять раз дороже золота, а сейчас и вовсе бесценен, изделий изнего на поверхности осталось совсем мало. Жила идет на север, а у корнейКарадраса уходит в глубину. Даже орки не осмеливаются продолжать добычу послевсего случившегося. Именно мифрил положил начало богатству гномов, но он же ипогубил их. Гномы зарылись слишком глубоко и потревожили Ужас Глубин. Потом егоназовут Погибелью Дарина. Почти весь мифрил, добытый гномами, захватили орки;конечно, он попал к Саурону.

Об этом металле мечтали многие. Он ковкий как медь, легкополируется, после обработки становится тверже закаленной стали. На вид схож ссеребром, но в отличие от него не тускнеет. Эльфийский итильдин сделан наоснове мифрила.

Когда-то Торин подарил Бильбо кольчугу из мифрила.Любопытно, какова ее судьба? Небось, пылится до сих пор в МикорытскомМаттом-доме.

– Что?! - разом выходя из своего возвышенного молчания,вскричал Гимли. - Кольчуга из морийского серебра? Да это же величайшаядрагоценность!

– Да я-то знаю, - улыбнулся во тьме Гэндальф, - толькоБильбо говорить не стал. Сейчас она стоит дороже всего Шира со всем содержимым.

Фродо молча сунул руку под рубашку и потрогал кольчугу. Егопотрясла мысль о надетой на нем стоимости всего Шира. Интересно, знал об этомБильбо? Почему-то Фродо был уверен: знал, и очень хорошо. Вот поистиневеликодушный дар.

Мысли хоббита наконец-то оторвались от мрачных подземелий,уносясь в Дольн, к старому Бильбо, и еще дальше, в Засумки прежних счастливыхдней. Всем сердцем желал бы он снова оказаться там, выкосить лужайку, илипросто побездельничать среди цветов, и никогда не слышать ни о Мории, ни омифриле, ни о Кольце.

Фродо нес дозор. Спутники его засыпали один за другим исердце хоббита постепенно сковывал страх. Ладони похолодели, на лбу выступилпот. Он напряженно прислушивался. Целых два медленных часа он слушал, слушал,только слушал, но не услышал ни звука.

Его уже скоро должны были сменить, и тут, в дальнем концезала, примерно на месте западной арки, Фродо почудились два близких огонька,две бледные световые точки, очень похожие на чьи-то глаза. Он вздрогнул.

«Задремал я, что ли? - подумалось ему. Точки пропали. -Наверное, задремал», - решил Фродо, встал, протер глаза и не садился больше,пока его не сменил Леголас.

Хоббит лег, угрелся под одеялом и быстро заснул, но и во снепродолжал слышать тихий, неразборчивый шепот и видеть бледные пятна света.Когда Фродо проснулся, вокруг тихо разговаривали, а сверху прямо на лицо падалтусклый свет. Он проникал через отверстие в высоком своде над восточнойгалереей. Еще один световой столб слабо мерцал в северном конце зала.

??родо сел.

– Доброе утро, - приветствовал его Гэндальф. - Настоящееутро. Видишь, я не ошибся. Мы в верхних восточных горизонтах. Думаю, еще доконца дня мы должны увидеть от восточных морийских ворот заповедные водыЗеркального.

– Хорошо бы, - согласился Гимли. - Теперь я видел Морию,великое подземное царство, но она стала темной и страшной; никаких признаковмоего народа нет и в помине. Я даже начал сомневаться, приходил ли сюда Балинвообще.

Сразу после завтрака Гэндальф принялся подгонять их.

– Конечно, мы все устали, - говорил он. - Но лучше отдохнутьснаружи. Надеюсь, никто не рвется провести под землей еще одну ночь?

– Нет уж, хватит! - решил за всех Боромир. - По какой дорогепойдем? По восточной?

– Можно бы и по ней, - как-то не очень уверенно согласилсямаг. - Я еще не знаю точно, где мы. Сильно сбиться я не мог, а коли так, выходлежит ниже и северней. Может быть, туда и можно попасть восточной галереей, носначала мне хотелось бы осмотреться. Я бы попробовал северный штрек, может, таместь окна.

Вслед за магом все прошли под северной аркой. Вскоредействительно впереди стало светлеть. Еще через несколько шагов показаласьполуоткрытая каменная дверь. Свет падал из-за нее. Конечно же, они вошли.Большой квадратный грот освещался рассеянным тусклым светом, но отвыкшим глазампутников он показался ослепительно ярким.

В толстом слое пыли под ногами что-то с дребезгомперекатывалось. В верхнем восточном углу был пробит глубокий наклонный световойколодец; на его дальнем конце виднелся маленький, с носовой платок, кусочекголубого неба. Столб света падал на каменное возвышение посреди грота с верхнейплитой, сработанной из белого камня.

– Похоже на надгробье, - пробормотал Фродо и наклонился кплите, уже не сомневаясь в правильности своего предчувствия. Гэндальф быстроподошел к нему. Плиту испещряли глубоко высеченные руны.