Может, это и есть — Остров Драконов?

Нет, вряд ли. В теле — знакомая по снам пьянящая легкость.Ни Тэль, ни Лой рядом нет…

Хозяин снов одобрительно кивнул, глядя на Виктора. Иуставился вперед — на исполинский кратер, затянутый густым молочно-белым дымом.Пробормотал:

— А времени-то мало осталось. Самому удивительно — как мало…

Виктор не ответил. Смотрел туда, где меж граней прозрачныхсерых скал курился белый дым. Шел из воронки вверх плотными белыми слоями,растекался, выбрасывал узкие щупальца в стороны — будто зондируя окружающиймир. Вот и к Виктору потянулся гибкий белый щуп… дернулся опасливо и отпрянулназад.

— Доварилась кашка. — Обжора кашлянул. Голос его сталмечтательным, чуть томным, будто у изнеженного аристократа, предающегосявоспоминаниям о светских победах. — Сколько сил ушло! Нет, ты не поверишь…Исход — да, это давно было. В те-то времена… сам понимаешь.

— Нет.

Обжора метнул на него быстрый взгляд. Покачал головой:

— Все ты понимаешь, не ври. Когда взгляд у людей менялся…когда Миры разделялись. Думаешь — всем легко далось? Думаешь — забылось? Пустьи казалось вначале — навсегда. Ан нет! Крепко все связано, Виктор.

Он не удивился, что Обжора знает его имя.

— Сколько лет, сколько веков… — И вновь Обжора сменил тон,на напевный, размеренный, грустный. — И всегда — одно и то же! Как ушли тогдамаги, заняли берег, людишек с эльфами к порядку призвали — так ничего неменяется! Да, хорошо, их было время. Понимаю! Так ведь пора и честь знать!Новое время — новые песни! Верно?

Виктор молчал. Белые клубы валили все гуще и гуще. Землялегонько дрогнула под ногами.

— Владыки и рабы, герои и трусы, прекрасные рыцари и подлыепредатели. Любовь и ненависть, добро и зло… — Обжора сплюнул под ноги. —Хватит. Сколько можно? Ты — вот ты, когда жил в Изнанке… знаю я, все знаю, непялься так! До того ли тебе было? Скажи? В сказки — верил?

— Нет.

— Уже хорошо!

— Я ни во что не верил.

— В том-то и дело! — Обжора всплеснул руками. — Нельзя такбольше, нельзя! Новое время приходит, Виктор!

— Уверен?

— А то! — Обжора сложил руки на пузе. Довольно вперился вкипящий дым. — Сколько вложено, ты бы знал, сколько собрано, по сусекамскребли, по донцу ползали, каждую крошку — в дело.

— Там — Дракон? — спросил Виктор.

Обжора помолчал. Кивнул неохотно:

— Он… родимый…

— И все — ради войны со Срединным Миром? Ради горстки магов,что и так истребляют друг друга?

— Дракон — это не танк, что идет впереди пехоты, Виктор.Дракон — это символ. Знамя. Средоточие Силы. Было время, когда человек верил всебя, готов был всему миру бросить вызов… всем Мирам. Было — и ушло. Вы самиубили Драконов. А свято место… оно пустым не останется. Вы теперь, конечно,другие. Вы можете ночью через кладбище пройти, ваши мертвые навсегда уснули. Иэлектричество для вас — не гномий промысел, а обычное дело. И властителей своихне боитесь — презираете только. Выжгли вы из души Дракона, Виктор. Выжглиначисто!

— Все ли?

— Не знаю. — Обжора вдруг обмяк. Вздохнул: — Порой, кажется— все! Никому оно не нужно, пропадай пропадом — умение меч поднять и противвластителя шагнуть! Зачем, все же понимают, один в поле не воин, судьбе выборбросать — фиговое дело, лучше в компашку поплотнее сбиться, зубки оскалить, даи бродить кучкой… И толкутся, толкутся такие… а за ними — дома пустые, души мертвые,города горящие, и по ночам кричат, от чего — сами не поймут… Нет Дракона вдуше, нет врага, против кого меч поднять…

Обжора кашлянул. И чуть смущенно добавил:

— Меч — это так, фигурально… ты же понимаешь.

— А как же ваш Дракон? Дракон Сотворенный?

— О! — Обжора поднял палец, погрозил Виктору. — Нахватался,да? Стихии прошел, знаний поднабрался… Другим он будет, Виктор, другим. Такомувызов не бросают, даже если противен. Такому служат не из любви, не из страха —а лишь бы моменту соответствовать!

Виктор только усмехнулся. Обжора вздохнул:

— Хочешь сказать — все равно найдутся, и против него — сДраконом в душе?

— Да.

— А скажи… — С жадным любопытством Обжора заглянул в лицоВиктора. — Скажи, легко ли убить Дракона?

— Трудно. Надо… для этого надо стать почти Драконом.

— Правильно, — закивал Обжора. — Нелегкий труд — битьвоплощенную Силу. Надо, по меньшей-то мере, встать вровень. А еще… понял, чтоеще надо?

— Ненавидеть. — Слово далось тяжело, натужно.

— Вот! — Обжора поднял палец. — Что там ни говори, а Драконыв этом послабее были. Ярость, неистовство… а все равно чистого разрушениябоялись. И жизнь любили. Сильно любили…

— А этот?

Обжора задумался.

— Как бы попроще… для тебя. Ну, возьми табун. И волков.Кого-то дерут, а от кого и копытом в лоб получают. А теперь возьми стадо и…

— И собаку.

— Конечно. Она, может, и пасет… но мясо все равно любит. —Обжора засмеялся. — Только баранам с ней куда привычнее, чем с волком. И кровименьше, и в безопасности себя чувствуешь. Знай щипай травку, нагуливай жирок. Ачем пастух пса накормит — то не баранье дело.

— Люди — не бараны.

— Полагаешь? — Обжора пожал плечами. — Может, тебе и виднее…только сомневаюсь. Когда сплошной крик идет… — Он перевел дыхание и тоненькимголоском протараторил: — Сколько ж можно, одно и то же, с судьбой борись, себяотстаивай, пора жить-поживать, мир обживать, быть славным, добрым, внутри себясовершенствоваться…

— Не паясничай!

— Кто, я? Нет, Виктор. Это я лишь повторяю. Устали все,понимаешь? От схваток, от борьбы, от того, что надо либо рабом себя признать,либо вызов бросать. Никому это больше не нужно! Значит… значит, пора новомуДракону прийти. Хорошему, доброму, незаметному. Пастуху. Когда сами овечьюшкуру натягивают, тут и волк полаять согласится. По доброте душевной…

Его голос утонул в грохоте. Серые горы задрожали. Дымвознесся фонтаном, заливая полнеба.

— Вот и дождались, — весело сказал Обжора. — Приходит!Приходит Дракон! Дракон Сотворенный!

— Это еще не все! — Виктор схватил Обжору за плечо,встряхнул. — Эй! Есть Дракон — будет и Убийца!

— Кто? — поразился Обжора. — Уж не ты ли?