Догадка, что он только что размозжил голову человеку,может быть, убил, вспыхнула в сознании, но не задержалась надолго: слишком ужхищно поблескивала даже в темноте лопата, выворотившая изрядный ломоть земли.Этот незнакомец, даром что ростом не вышел, действовал настолько сноровисто,что это поневоле наводило на мысль о долгой практике. И если Дмитрий прикончилего случайно, из чистейшей самозащиты, то нападающий знал, чего хотел, тут немогло быть никаких милосердных иллюзий.

Дмитрий устремился к сеновалу. Жутко оставлятьмертвого за спиной, однако оглядываться времени не было. Да, это не Ноздрюк,однако яснее ясного, что староста где-то здесь.

Дверь сеновала была приоткрыта. Дмитрийпостоял, прислушиваясь, но не уловил чужого, затаившегося, напряженногодыхания. Вроде бы его никто не стережет здесь. А где же староста?

Выставив вперед ружье, осторожно вступил вдурманно благоухающую сухой травой тьму. Над головой шуршало, шуршало сено.Кто-то ходил по щелястым доскам, подсвечивая себе фонарем.

Дмитрий сразу узнал этот холодноватыйлюминесцентный свет. «Люкс», фонарь Андрея. Ну, слава богу, это он. Значит,Дмитрий появился как раз вовремя, перехватил нападавших. Вернее, нападавшего,потому что еще неизвестно, где же все-таки Ноздрюк.

Поднял голову, чтобы тихонько позвать Андрея,и в эту минуту что-то теплое капнуло ему на лоб, сползло по щеке. И еще раз, иеще… Дмитрий отпрянул, брезгливо вытирая лицо, – и задохнулся, услышавнастороженный окрик Ноздрюка:

– Ты, Генка? Это ты?

Дмитрий шатнулся к стене, сообразив, чтосейчас произойдет, и опять опередил смерть лишь на долю секунды. Громом ударилвыстрел, и дробь мелкими фонтанчиками взрыла землю на том месте, где он толькочто стоял. Вскинул «тулку», шарахнул в потолок не глядя, не целясь. С этимвыстрелом слился второй, показавшийся оглушительным, как пушечный залп. Сквозьщели в стенке сарая ударило беловатым светом – и снова воцарилась темнота,однако резкие, короткие выстрелы следовали теперь один за одним. Дмитрий,вжимаясь в стену, перезарядил ружье, снова выстрелил вверх, опять перезарядил,бросился в другой угол, где была проломлена стена, – и вдруг, по влажнойпрохладе, ударившей ему в лицо, понял, что ведет перестрелку с громом.

Мгновение он смотрел на белесую полосу ливня,валом валившую по двору. Сознание прояснилось. В него стреляли только раз –после его залпа в «перестрелку» вступил гром. Значит…

Взлетел по приставной лестнице наверх, упал,перекатился, наткнувшись в темноте на что-то теплое, громоздкое, залег. Тишина.Таясь за этим неподвижным предметом, ощупал его. Человеческое тело, голова…ладонь накрыла закинутое кверху лицо, наткнулась на массу волос.

Борода! Борода старосты!

Холодея, шарил по доскам. Вот фонарь. Зажегего – и отпрянул, встретив взгляд немигающих глаз Ноздрюка.

Староста был мертв, убит. Дмитрий не сталосматривать раны, ставшие смертельными. В него стреляли, он стрелял, он опятьубил, хотя хотели убить его, ладно, так уж сошлось, не надо искать себеоправданий – не перед кем оправдываться!

Посветил себе на ладонь – она в крови, но этобыла не кровь Ноздрюка.

Тяжело поднялся с колен и побрел по сеновалу,отчаянно желая выключить фонарь, уйти отсюда, не видеть… Он уже знал, чтопредстоит увидеть.

Сначала наткнулся на свой разворошенныйрюкзак: похоже, именно в нем рылся Ноздрюк, когда вдруг почуял чужого и впанике открыл огонь. Ну а потом…

Андрей лежал лицом вниз, и Дмитрий нашел рану,только когда перевернул тело. Горло было перерезано разбойничьим, беспощаднымвзмахом от уха до уха. Вот почему так щедро струилась кровь… Мелькнула вдругмысль, что Андрей и мертвый смог предупредить об опасности, снова спас емужизнь, как тогда, в горящей гостинице, – и Дмитрий зажал двумя руками рот,глуша отчаянный, безнадежный вой, так и рвавшийся из глубины нутра, из глубиныдуши.

Лёля открыла глаза и с трудом подняла головусо спинки кресла. Потерла замлевшую шею и снова прилегла, тупо уставившись втемноту. Нет, она так и не уснула – просто наплыла вдруг дрема на оцепенелоесознание. Хотя спать хотелось. По-хорошему лечь бы в постель и заснуть, хотьнемного набраться сил перед тем неведомым, что ждет ее завтра. Но страшно былодаже приблизиться к кровати, на которой убили Асана. Наверняка там убрали всеокровавленное, доктор уж позаботился бы не оставить следов! А вдруг не убрали?Вдруг доктору на эти следы глубоко плевать?

Нет, в самом деле – кого ему бояться? Хозяина?Да тот небось и не ходит в сторону «тюрьмы», и не вмешивается вмедицинско-шарлатанские делишки Петра Петровича.

Лёля, пока Ноздрюк и прочие конвоировали ее вусадьбу, попыталась немножко собраться с мыслями, начала выстраивать целуюречь, обличающую доктора. Она намеревалась выпалить Хозяину, что в наше времянужно быть уж совершенно невежественным придурком, чтобы верить в те примитивы,которые подсовывает ему этот так называемый доктор. Да ты хоть в Интернетзагляни, бестолочь, посмотри, что выдаст на слово «лейкемия» какая-нибудь «AltaVista», или «Excite», или хоть «Русская машина поиска»! Много чего узнаешь длясебя нового и интересного! К примеру, о новом открытии японцев: ультразвук,дескать, успешно убивает раковые клетки при лейкемии, активизируетфоточувствительность лекарств. И врачи как раз работают над тем, чтобы взятькровь больного лейкемией, пролечить ее и вернуть в организм без раковых клеток…Или можно узнать, что существует вакцина против лейкемии, полученная путемгенной инженерии. Правда, это только против лейкемии кошек, но все-таки! Такиевот разрозненные сведения здорово пробуждают инициативу. Есть, есть средстваспасти одного человека, не убивая при этом других! Сначала Юлю, теперь вот ее…Она ничуть не сомневалась: Юля была ее предшественницей по несчастью, онаумерла во время какого-то придурочного и преступного докторова эксперимента.Олеся, наверное, что-то чувствовала, не зря же «поселила» свою бывшую подружкув розовый рай! И если Лёля не подсуетится, на том розовом облачке найдетсяместечко и для нее.

Однако ни слова никому Лёля не сказала. Хотябы просто потому, что сказать было некому. Хозяин не удостоил ее своимприсутствием, доктор тоже носа не высунул. К воротам подошли два типа: один ужезнакомый «официант-тюремщик», другой какой-то белобрысый, тоже показавшийсязнакомым. Поднапрягши память, она сообразила, где видела его. Это один из людейАсана, участвовавший в ее похищении! Он заталкивал Лёлю в машину похитителей,он вроде бы и делал ей укол. Почему-то с ним ассоциировалось имя Толик.