форму научно-технического спора (litige) по поводу качества сданной им работы. Он оправдывает стоимость своего продукта тем, что для его изготовления понадобилась подготовительная работа (обучение, необходимое для приобретения компетенции), на которую ушло время.

Другим возможным выходом из этой неоднозначной ситуации могло бы быть прояснение ситуации в мире вдохновения (что потребовало бы от художника обращения к другой форме критики). В таком случае Пикассо мог бы придать значение непосредственному, мгновенному, уникальному и бесценному порыву творчества.

Напряжение между научно-техническим и рыночным мирами выражается также в критике непредсказуемого, случайного характера рыночных вещей. Действительно, порядки величия, связанные с этими мирами, противостоят друг другу в отношении к стабильности. Так, например, с позиции научно-технического мира осуждается «внезапное колебание спроса “всемогущего” клиента, который всегда прав» и «которому необходимо угодить сиюминутно во что бы то ни стало». Рыночное давление со стороны клиента разрушает размеренность научно-технических диспозитивов, предполагающих планирование и программирование, и приводит к дефектам в качестве произведенной продукции (Chateauraynaud, 1989а, р. 267). В форме промышленной организации, восславляемой Фордом, установка на стандартизациюнт и полезность™ приводит к критике переменчивости рынка, препятствующей возможности инвестирования («Каждый год — новая модель. Этому правилу следуют женщины в своей одежде и прическе» — Eymard-Duvernay, 1989а, р. 128).

Капризы рынка

Подобные противоречия пронизывают экономическую теорию. Экономические модели, опирающиеся исключительно на ценовые оценки и рыночную координацию, плохо приспособлены для того, чтобы отразить долгосрочную перспективу решений и необратимость инвестиций, несмотря на их попытки расширить понятие «полезности» до «ожидаемой полезности» (Favereau, 1989а).

Часть V СМЯГЧЕНИЕ КРИТИКИ

Глава 9 КОМПРОМИССЫ РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА

Преодоление испытания через компромисс

Сложные (композитные) диспозитивы, включающие элементы разной природы, не разрушаются полностью в ходе спора. Лингвистические протоколы (rapports), касающиеся их, не всегда производят такое же странное впечатление, как примеры, которые мы использовали для анализа критических суждений. Возьмем, к примеру, распространенное выражение «права трудящихся», в котором объединяются объект гражданского мира (право) и субъекты научно-технического мира (трудящиеся). Это сочетание является неотъемлемой частью синдикализма и, в более общем плане, любых «социальных» диспозитивов («социальная работа», «социальное право»). Оно является устойчивым, рассматривается как уместное и не кажется странным и чуждым устремлениям к общему благу. Мы назовем такие сочетания «компромиссами».

В компромиссе стороны договариваются о возможном совмещении, сочетании разных позиций (composer), то есть на время приостанавливают развитие конфликта (differend), вместо того чтобы постараться разрешить спор через испытание в одном из миров. Ситуация компромисса по-прежнему является сложной (композитной), но столкновения удается избежать. Люди и вещи, значимые в различных мирах, по-прежнему соприсутствуют в данной ситуации, однако их определение не становится предметом спора (dispute). Следовательно, чтобы установить наличие компромиссной ситуации, недостаточно констатировать присутствие в ней разнородных объектов. Нужно также убедиться в том, что всем им придается значение в ситуации и что они не рассматриваются участниками как пустяки, мелочи, заметные только постороннему наблюдателю.

Так, личные отношения между директором местного отделения банка и человеком, запросившим кредит (Wissler, 1989b), всегда могут послужить основой для компромисса. Но этот компромисс будет реализован только в том случае, если дружеские отношения между этими коммерческими партнерами как-то и в чем-то проявятся (например, если они станут обращаться друг к другу на «ты», вспоминая вместе пережитое или упоминая близких родственников). Нужно также, чтобы патриархальные аргументы были приведены в соответствие с аргументами рыночной природы (установление эквивалентности), как, например, в утверждении: «Верный друг — это платежеспособный клиент». Нужно, чтобы эквивалентность рассматривалась сторонами как само собой разумеющаяся, не требующая дополнительных пояснений. В компромиссе участники отказываются от прояснения принципа согласия и лишь поддерживают свою устремленность к общему благу. Эта цель достигается путем поиска более общего интереса, то есть не только интереса, являющегося общим для этих сторон, но и интереса всех тех, кто не имеет прямого отношения к достигнутому в данном случае согласию. Хотя императив обоснования справедливости не реализуется, он не упускается полностью из виду. Этим компромисс отличается от полюбовных договоренностей по обстоятельствам (de gre еп gre) и релятивизации (эти формы взаимодействия мы рассмотрим в конце нашей книги). Компромисс подразумевает возможность принципа, позволяющего совместить суждения, опирающиеся на элементы различных миров. Он устремлен к общему благу, которое превосходит по своей значимости противостоящие порядки величия, и совмещает их в себе. Например, такое сочетание, как «продвижение креативных техник», предполагает обращение к некоторому принципу (который не уточняется), направленному на реализацию общего блага и имеющему значение как для поддержания научно-технической рутины, так и для вдохновенного озарения.

Хрупкость компромисса

Высший принцип, к которому устремлен компромисс, является, однако, хрупким, поскольку он не может быть отнесен к определенной форме общего блага, составляющей град. Установление компромисса не позволяет распределить положения людей и вещей согласно определенному порядку величия. Так, например, в случае компромисса между научно-техническим и гражданским принципами трудно представить, назвать и обосновать справедливость испытания, в котором величие людей как граждан и как трудящихся испытывалось и оценивалось бы одновременно.

Несмотря на свою устремленность к общему интересу, ситуация компромисса остается сложной (композитной). В таких случаях часто говорят, что компромисс не слишком логичен, хотя он и предпочтительнее другого решения. Объединенные в рамках компромисса люди и вещи сохраняют принадлежность к своему исходному миру. Следовательно, всегда остается возможность возвращения к конфликту (differend) через возобновление разногласий (controverse) по поводу природы объектов, которую важно учитывать, чтобы испытание было убедительным (probant). Опираясь на элементы одного из присутствующих миров, можно осудить беспокоящий и отвлекающий характер людей или вещей другой природы и постараться прояснить ситуацию, разоблачая компромисс как компрометацию.

Одним из способов укрепления компромисса, направленного на общее благо, является поддержание компромисса объектами, состоящими из элементов различных миров, и присвоение этим объектам собственной идентичности, так, чтобы их форму нельзя было более узнать при извлечении из них одного или нескольких элементов разной природы. Это преобразование придает компромиссу прочность, поскольку он может опереться на неделимые диспозитивы. Так, в ранее рассмотренном сложном сочетании — «конкурентоспособные государственные услуги» — можно укрепить компромисс между гражданским высшим общим принципом (государственные услуги) и рыночным высшим общим принципом (конкурентоспособные) при помощи компромиссных объектов. Компромиссные объекты выражают в конкретной форме то, как преодолевается противостояние этих двух принципов. Так, понятие «пользователя» государственных услуг позволяет снять противоречие между «гражданином» и «клиентом». А «ящик предложений» (boite a idees), предоставленный пользователю, позволяет снять критическое напряжение между «списком требований» и «жалобной книгой». Рост числа подобных объектов и их стабилизация намечают