– Отступник! Отступник! – Горит погребальныйкостер, а вокруг него суетятся темные фигуры, и в небо летят крики: – В костер!В костер!

«Нет, пожалуйста, не делайте это со мной! Нет!»

Ошеломленно застыв, он наблюдал, как к костру тащат учениковМастера, его смертных братьев, единственных братьев, и не мог удержаться отгорестного вопля, когда увидел, как их одного за другим швыряют в огонь.

– Нет!.. Перестаньте! Они ни в чем не виноваты! Радисамого Господа, остановитесь!..

Он не переставая кричал и плакал, но теперь пришла и егоочередь. Он отчаянно сопротивлялся, а они подбрасывали его все выше и выше, ион вот-вот должен был упасть прямо в середину костра.

– Мастер! Помогите мне! Мастер!

Но все слова исчезли, и остался только протяжный горестныйвопль.

Его избивают… он кричит… он сходит с ума…

И все же его вытащили оттуда. Вернули к жизни. Он осталсялежать на земле, глядя в далекое небо. Ему казалось, что языки пламени лижутзвезды, но он был далеко и даже не чувствовал жара. Он чувствовал запахобгоревшей одежды и опаленных волос. Лицо и руки нестерпимо болели, все телокровоточило, он с трудом мог пошевелить губами…

– …Все творения твоего господина уничтожены, все, чтоон из тщеславия и гордыни создал с помощью своего Темного Дара в миресмертных, – все образы ангелов и святых и портреты живущих ныне людей.Хочешь ли и ты быть уничтоженным? Или будешь служить сатане? Выбирай! Ты успелна себе испытать, что такое огонь, и костер по-прежнему ждет тебя, жаждетобъять твое тело! Тебя ждет ад! Ты сделал свой выбор?

– Да…

– Служить сатане так, как это положено…

– Да!..

– Все в этом мире лишь суета и тщеславие… И ты никогдане воспользуешься своим Темным Даром, чтобы потешить гордыню смертных… небудешь рисовать… сочинять музыку… декламировать стихи ради развлечениясмертных… отныне и навсегда будешь служить только сатане и пользоваться ТемнымДаром лишь затем, чтобы соблазнять, приводить в ужас и разрушать… толькоразрушать…

– Да!..

– Всего себя посвящу моему единственному господину –сатане, только ему одному, сатане, отныне и навсегда… служить моему истинномугосподину во тьме, терпеть боль и страдания, отдать ему свой разум и сердце…

– Да…

– Не иметь никаких тайн от братьев моих в сатане,поведать им обо всем, что мне известно об отступнике и его деяниях…

Тишина.

– Поведать все, что тебе известно об отступнике и егодеяниях, дитя! Не забывай, костер ждет тебя!

– Я не понимаю, о чем вы…

– Те, Кого Следует Оберегать… Расскажи о них!

– Рассказать о чем? Я ничего не знаю. Я знаю только,что не хочу больше страдать. Мне очень страшно.

– Правду и только правду, Дитя Тьмы! Где они? Гдесейчас Те, Кого Следует Оберегать?

– Я не знаю! Если это в ваших силах, вы можете самипрочесть все в моей голове! Мне нечего рассказать вам!

– Но кто они, поведай нам, кто они? Неужели он тебеничего не говорил о них? Кто такие Те, Кого Следует Оберегать?

Так, значит, они тоже ничего не знают о них?! «Когда тыстанешь настолько сильным, чтобы быть уверенным, что никто и никогда незаставит тебя открыть эту тайну, если ты сам того не пожелаешь». Мастер поступилочень мудро.

– Что означают эти слова? Кто они? Мы должны узнатьответ!

– Уверяю вас, мне это неизвестно! Клянусь вамсобственным страхом, потому что, кроме него, у меня ничего больше нет! Я незнаю!

Одно за другим возникают перед ним белые лица. Холодные губыкрепко прижимаются к нему в сладких поцелуях. Руки гладят его, и из запястийкапает кровь. Они хотят через кровь узнать правду. Но какое это сейчас имеетзначение? Кровь – всего лишь кровь.

– Отныне ты дитя дьявола!

– Да.

– Ты не должен оплакивать своего прежнего господина –Мариуса. Мариус сейчас в аду, и иного он не заслуживает. А теперь пей кровь,которая излечит тебя и возродит к новой жизни, а потом вставай и танцуй вославу твоего нового мастера – сатаны! И тогда ты станешь поистине бессмертным!

– Да. – Он поднял голову, и кровь обожгла емуязык, наполнила его мучительным томлением. – О, пожалуйста…

Вокруг него звучали непонятные латинские слова, слышалсязвон литавр. Они были удовлетворены. Они убедились, что он сказал правду. Онине станут его убивать, и восторг при этой мысли лишал Армана способностиразмышлять, заглушал боль.

– Вставай, новообращенный, и присоединяйся к сонмуДетей Тьмы!

– Да, я повинуюсь.

К нему тянутся их белые руки. Трубы и лютни заглушают грохотлитавр, звуки арф гипнотизируют. Он оказывается в центре движущегося круга.Головы всех закрыты капюшонами, черные лохмотья развеваются, когда его новыесобратья высоко выбрасывают ноги и низко склоняют спины.

Потом они расцепляют руки и начинают кружиться на месте,высоко подпрыгивают в воздух и вновь кружатся и кружатся. Несмотря на то чтогубы их сомкнуты, он слышит пение, оно становится все громче и громче…

Кольцо вокруг него движется все быстрее, пение, скореенапоминающее однообразный вибрирующий звук, кажется, никогда не закончится, онине произносят ни слова, и в то же время создается впечатление, что они говорятчто-то, высказывают свои мысли. Громкое пение похоже на стон, который вот-вотможет превратиться в оглушительный крик.

Он вместе с ними поет песню без слов, крутится на одномместе, пока у него не начинает кружиться голова, потом выпрыгивает высоковверх. Руки гладят его, губы целуют, они крутят его и передают друг другу покругу, кто-то выкрикивает латинские слова, ему отвечает другой голос, следующийкричит еще громче, ему опять вторит кто-то…

Он летит, и его больше ничто не связывает ни с землей, ни сужасными воспоминаниями о смерти Мастера и гибели его картин, гибели техсмертных, которых он любил. Его обдувает ветер, лицо обдает жаром. Но пение такпрекрасно, и не важно, что он не в силах понять ни слова, что он не умеетмолиться сатане, не знает, как следует в него веровать и как возносить емумолитвы. Никому ведь не известно, что он не знает этого, все поют единым хором,произносят какие-то заклинания, выкрикивают непонятные слова, кружатся,подпрыгивают, низко склоняются то вперед, то назад, запрокидывают головы, и вглазах их отражаются отблески обжигающего их пламени…

– Да! ДА!!! – кричит кто-то.